Воробей фыркнул.
— Если Пижмолистная жалуется, значит, жизнь нормализуется.
Лужесвет замурлыкал.
— И о времени.
Глаза Ольхогрива тревожно заблестели. — Ты правда думаешь, что сегодня вечером мы сможем связаться со Звёздным племенем?
— Есть только один способ узнать, — Воробей подошёл к краю воды и присел рядом с ней.
Ольхогрив устроился рядом с ним, а Лужесвет лег рядом с Тенесветом, в то время как другие заняли свои места вокруг Лунного озера. Отступила только Мотылинка, рассеянно оглядывая затененные луной скалы.
«Может, мне лучше сесть рядом с ней, чем здесь?»
Тенесвет взглянул на Лужесвета, чувствуя, как стыд стирает его шкуру. Он должен был рассказать своему бывшему наставнику хотя бы то, что сказала ему Листвичка. Он не сможет связаться со Звёздным племенем. Но слова застряли у него в горле.
Племя Теней было так счастливо, что он вернулся и что Уголёк был побежден, он не хотел портить их счастье плохими новостями.
Воробей закрыл свои слепые голубые глаза и коснулся носом воды. Когда Лужесвет присоединился к нему, Тенесвет быстро окунул морду в холодную поверхность озера.
Возможно, Звёздное племя всё—таки поделится чем-нибудь с ним. Это несправедливо, если он никогда не сможет поговорить с ними. Даже если бы он исполнил своё предназначение и заглянул в тени, не мог ли он получить шанс попрощаться?
За своими закрытыми глазами он не видел ничего, кроме тьмы, и не слышал ничего, кроме своих мыслей. Он старался изо всех сил, тянулся как можно дальше, как будто пытался вспомнить, где он видел в лесу свежий куст кервеля. Но ничего не вышло. Его мысли оставались пустыми.
Он сел, его сердце болело. Мотылинка недоуменно посмотрела на него, но ничего не сказала и стала мыть живот. Она казалась довольной, даже не связываясь с Звёздным племенем. Возможно, он слишком многого просил … Он действительно гулял по территории Звёздного племени и видел леса, луга и воинов Звёздного племени. Он разговаривал с Огнезвёздом. Может ли целитель желать большего?
Когда холодный воздух начал проникать сквозь его шкуру, другие целители начали двигаться. Хвост Ольхогрив задрожал, когда он, моргнув, открыл глаза. Воробей сел, его шкура зашевелилась, и Пустельга потянулся.
Лужесвет поднялся на лапы и посмотрел на Тенесвета.
— Что ты видел?
Тенесвет застыл. Что он должен сказать?
Его охватило облегчение, когда Ольхогрив ответил первым.
— Я видел Крутобока, — целитель посмотрел на Воробья. — Он рад быть со своими старыми соплеменниками. И он говорит, что ему нравится встречаться с Иглогривкой и Милли.
— Это хорошо, — промурлыкал Воробей. — Он заслужил отдых.
Глаза Пустельги сияли.
— Звёздное племя сказало мне, что Свистолапка будет прекрасной целительницей. И мы должны извлечь урок из того, что произошло с Угольком.
— Мне тоже, — у Лужесвета задергались усы. — Они сказали, что мы должны подумать об изменениях в Воинском законе и отнестись к этому серьёзно. Они надеются, что всё, что произошло, сблизит племена и поможет нам восстановиться и стать сильнее, — он нетерпеливо посмотрел на Тенесвета. — Они тебе это тоже сказали?
Кожа Тенесвета, казалось, горела, когда целители выжидающе смотрели на него. Он опустил взгляд, желая исчезнуть.
Мотылинка подошла ближе.
— Тенесвет через многое прошел, — мяукнула она. — Возможно, он слишком устал для видений.
— Действительно? — удивился Лужесвет.
Сердце Тенесвета билось так громко, что он больше ничего не слышал. Он заставил себя встретиться взглядом с Лужесветом. — Я видел только черноту, — признался он.
Лужесвет нахмурился.
— Думаю, Мотылинка права, — мяукнул он. — Ты должно быть устал.
— Нет, — Тенесвет покачал головой. — Это не то, — он вцепился когтями в камень. — Это потому, что я не имею связи со Звёздным племенем.
Воробей насторожился. Пустельга нахмурился.
— Что ты имеешь в виду? — Лужесвет выглядел сбитым с толку.
— Ты помог разрушить барьер. Конечно, ты имеешь с ними связь.
Тенесвет сглотнул, вспомнив слова Листвички.
«Твоя связь была с тенью, а не со светом».
— Листвичка сказала мне, что я вообще никогда не был связан со Звёздным племенем, — признался он. — Я просто подумал, что могу с ними связаться. Моя судьбы — видеть тени. Все мои видения принадлежали Угольку, и когда он исчез, мои видения тоже исчезли, — он съежился под своей шкурой. — Мне жаль, — мяукнул он, ему было слишком стыдно смотреть на других целителей.
— Я вообще не настоящий целитель. Уголёк просто использовал меня, чтобы вернуться. Это моя вина, что он доставил столько неприятностей. Это я впустил его. Мне очень жаль.