Он просыпался очень медленно. Сначала замигали темные глаза, потом их взгляд стал твердым и упал на лицо женщины.
- Няня - пить! - сказал Ногуэра.
Анжанет взяла стакан, стоящий на столе, и наполнила его холодным фруктовым соком из холодильника. Затем она осторожно села на край кровати и поднесла стакан к губам пилота. Когда она убрала руку, стакан был пуст.
- Что случилось? - спросил Ногуэра и медленно выпрямился.
Он оперся на руки и осмотрелся, словно не узнавал окружающее.
- Ваш корабль совершил посадку в семи тысячах километрах от космопорта, в пустыне Техедора. Пилотская кабина была отстрелена; один из моих учеников нашел вас, и мы перевезли вас сюда.
Ногуэра озадаченно заморгал и посмотрел в глаза Анжанет.
- Корабль? Ты не няня, не робот?
- Я Анжанет, - ответила учительница.
- АН. .. жа... нет? Это новая игра?
Шок от несчастного случая, подумала женщина. Она оставалась сидеть, посмотрела в странно пустые глаза пилота и медленно произнесла:
- Нет, это не игра; это смертельно серьезно. Вы сбились с курса, а я вас нашла. У вас где-то болит?
- Нет, - ответил Ногуэра. - Я много знаю, я вижу далеко: Посланник Судьбы...
- Это из "Эдды"... что это должно значить?
- Я проиграл Большую Игру. Точка не вошла в круг. Но в следующий раз я выиграю.
Анжанет покачала головой, ничего не понимая, потом коснулась плеча пилота и стала жать на него до тех пор, пока мужчина снова не лег. Прикосновение, вероятно, пробудило рефлекс, так как загорелая рука мужчины схватила пальцы Анжанет и крепко сжала их жестом ребенка, который чего-то боится.
- Послушайте же! - снова начала женщина.
-Да?
Она озадаченно спросила себя, что здесь происходит, так как они говорили, не слушая друг друга. Казалось очевидным, что мужчина не понимал, что она пытается ему объяснить. Он говорил на галаксономе с почти незаметным незнакомым акцентом. Было также очевидно, что она не понимает, что он имеет в виду. Что такое Большая Игра?
- Кто вы? - спросила Анжанет.
- Я - соперник Лица.
- Что такре Лицо? - спросила она.
- Лицо - это Лицо. Оно говорит со мной, дает пищу, дает мне еду и питье, дает задания, играет со мной в Большую Игру.
- Что такое Большая Игра?
Анжанст ясно видела, что мужчина перед ней пытается понять вопрос и ответить на него. Чего она не знала, так это того, что он каждый вопрос должен воспринимать как нечто, имеющее отношение к игре.
- Большая Игра... это... Игра. Я один на один с Лицом, и мы играем.
- А кто выигрывает?
- Всегда я, а последнюю игру я проиграл.
Теперь женщина, кажется, поняла, о чем здесь идет речь, в общих чертах. Очевидно, для пилота звездный перелет был занимательной беседой во время длинного путешествия, а партнером его было "Лицо". Анжанет решила, что это было нечто вроде очень сложного механизма управления, о функционировании и внешнем виде которого она не имела ни малейшего представления.
- Почему вы цитируете "Эдду"? - спросила она.
- Цити... рую? Что это такое?
Она сдалась. Бедный парень, подумала Анжанет, ты мчишься во Вселенной один на один со своей машиной, и у тебя, естественно, возникают затруднения с контактами, когда ты покидаешь корабль. Женщина решила списать все промахи на трудности контакта.
- Послушайте... - начала она. - Вы здесь, у меня, - она осторожно подбирала слова, которые должны быть в самом скудном словарном запасе, не представляя, как была близка к истине. - Вас забрали из корабля. Я сообщу о вас начальству, но это, вероятно, будет не скоро, а пока вы можете оставаться здесь. Спрашивайте, если чего-то не знаете. Я сделаю все, чтобы связаться с начальством. У вас здесь достаточно еды и всего остального, так что не беспокойтесь. Меня посещают лишь раз в месяц. Вы меня понимаете?
Ногуэра кивнул и заплакал.
- Нет, - сказал он, всхлипывая, - ты не няня.
Анжанет показалось, что она вот-вот впадет в истерику, и силой воли заставила себя успокоиться. В конце концов именно от учительницы скорее всего можно было ожидать решения этойпроблемы. Она встала и медленно раскурила сигарету. Мужчина наблюдал за ней, словно пойманный зверь, следя своими огромными глазами за каждым ее движением. Быстро темнело, и Анжанет нажала на одну кнопку. Тончайшая энергетическая решетка для защиты от насекомых опустилась на большое окно, и зажегся свет.
"Проблема действительно сложнее, чем я думала, - решила она.
- Пилот кажется явно беспомощным, когда находится вне корабля, до отказа набитого механизмами. Я должна как можно быстрее связаться с одним из Курьеров Империи или сообщить об этом администрации". Она вспомнила предупреждения и запреты на внешней стороне люка шара и поняла, что они были обоснованны.
- Вы не голодны? - спросила она, поколебавшись.
Пилот поспешно кивнул и ответил:
- Да, голод. Да.
Анжанет бросила сигарету сквозь энергетический занавес, и она, вспыхнув, упала наружу на песок обугленными останками. После этого Анжанет повернула переключатель маленькой печки и поставила на нее кастрюли.
- Сейчас я что-нибудь приготовлю, - сказала женщина, на что Ногуэра тупо кивнул.
Через полчаса на столе уже стояли тарелки и стаканы, рядом лежали вилки и ложки.
- Идемте, - пригласила Анжанет и села за стол.
Ногуэра осторожно встал с постели, повернулся и тяжело опустился на стул. Пока они ели, женщина наблюдала за каждым движением пилота, словно хотела собрать побольше фактов и быстрее разгадать загадку. Мужчина сидел на стуле, выпрямившись, и пользовался ложкой и вилкой хотя и умело, но медленно - словно эти жесты и движения были результатом двадцатилетней тренировки.
- Вам нравится еда? - внезапно спросила Анжанет.
Ногуэра испуганно выронил вилку и скривил лицо, как будто собирался снова заплакать, но потом нагнулся и поднял вилку.
- Есть хорошо, - произнес он глухо и нечетко.
Мужчина этот представлял для Анжанет все большую загадку. С одной стороны, в его движениях была уверенность взрослого человека, а с другой стороны, в некоторых вещах он был беспомощен, как ребенок. У него отсутствовала координация. Кроме того, Анжанет боялась смотреть в его карие глаза, потому что ей казалось, что взгляд их парализует ее. К этому присоединялся и второй фактор: воздействие Ногуэры как мужчины, которое было почти непреодолимо. Анжанет было двадцать восемь лет, но это не означало, что она могла оставаться спокойной, когда два человека вынуждены находиться рядом друг с другом в абсолютном одиночестве. Она старалась не показывать своей нервозности, которая захлестывала ее каждый раз, когда она думала об этом, и все же была глубоко обеспокоена.