— Что разгалделись, как сороки? — спросила она прихожан.
— Уже готовится в КГБ очередной донос писать, — шепнул на ухо Нимфодоре Лука. — Так до того обленилась, что даже лень подслушать, а мы сами должны на себя ей доносить!
— Да вот, матушка, про нового владыку говорили, — с дрожью в голосе сказала алтарница.
— А что про него говорить? Владыка как владыка.
— Да вот, каким он будет…
— Каким будет, таким и будет, другого от вашего пустого трепа не поставят. Делать вам всем нечего.
Монахиня Лидия недовольно побрела прочь от начавших сразу же оживленно шушукаться прихожан. Они ее очень раздражали. «Зачем только ходят в церковь? — думала она. — Сидели бы уж лучше у дома на лавочке да перемывали кости соседям. А то ведь идут сюда, как в деревенский клуб. Кто такой, кто сякой… Молились бы, да о своих грехах каялись побольше».
А группа оживленно разговаривающих прихожан все росла. К ним присоединился и псаломщик Боровок.
— Виталий Иванович, а ты что скажешь? — спросили его певцы.
— Скажу, что поживем — увидим.
— Ну, а все-таки?
— Мне-то что, пусть священники переживают… Так ведь ты же псаломщик, тебя тоже архиерей указом назначает на работу.
— Ну, ведь у меня Иван Фомич друг, думаю, он меня в обиду не даст.
Оживленное обсуждение продолжалось несколько часов. Сошлись на том, что нужно помочь новому владыке разобраться с обстановкой и навести порядок в соборе, а то епископ Петр так все запустил, что никакой дисциплины нет. Для начала решили написать ему несколько анонимок на священнослужителей и церковный совет, а также сходить на прием.
Священников приезд нового архиерея взбудоражил больше всех, ведь в соборе фактически только они одни непосредственно от него и зависели.
— А вы смотрите на настоятеля, какого о себе мнения. И поговорить с нами не захотел, а сразу в канцелярию, — возмущался отец Георгий. — Боится, наверное, что новый владыка узнает все о его делишках!
— Да о чем узнавать? — усмехнулся старый протоиерей отец Николай. — Он ведь всего боится как бы чего не вышло. Вот то ли дело, когда я был настоятелем!
Отец Николай был настоятелем еще пять лет назад, до того, как архиепископ Аркадий перевел в собор игумена Анатолия и назначил его настоятелем. Вот он, действительно, не боялся, как бы чего не вышло, поэтому у него сейчас и свой дом большой, и «Волга», и с уполномоченным он общий язык находил, и с горисполкомом, и с церковным советом. Владыке Аркадию много пришлось потрудиться, чтобы перевести его из настоятелей в рядовые священники. А вот отец Анатолий как жил пять лет назад в съемном приделке-развалюхе, так и живет, до сих пор не выкупи — завидовал тому, как любят его верующие, да многие и неверующие. «Может, он и правда думает, что так нужно жить, — казалось ему иногда. — Да нет, наверное, просто боится…».
— Ну, как же о чем! — возмущенно воскликнул отец Георгий. — А то, что он от братии сторонится, все больше с «двадцаткой» общается, это разве дело?
— Да ничего он не сторонится, — перебил его протодиакон отец Александр. — Это он от тебя сторонится, потому что тебя послушать, так все вокруг негодяи, а ты один — просто из чистого золота. Умного ничего не скажешь, а если человек дурака сваляет и тебе что скажет, то так переврешь, что он всю жизнь не рад будет.
— Ну ты меня оскорбил, — взвился отец Георгий. — Если б ты не был старик и фронтовик, я бы тебе сейчас за такие слова…
— Да успокойся ты, — раздраженно ответил отец Александр. — Нужно больно мне тебя оскорблять! Я ведь для тебя же сказал, чтобы следил за собой, и люди будут лучше к тебе относиться.