И тут Никон и Трикс вместе с другими ангелами увидели из своего укрытия, как стаи перепуганных и разъяренных бесов, подобно взбудораженным летучим мышам, с шумом начали вылетать из дома. Они возмущенно кричали, зажимая лапами уши. Их было несколько десятков, и не было сомнений, что это «великий Рафавал» послал их, и теперь, потерпев неудачу, они в страхе убегали. Что же касается Георгия, он выдержал свое первое испытание блестяще. Ангелы были довольны.
– Серафим прав, отец Георгий не так прост, – начал Никон.
– Этот человек – крепкий орешек, – добавил Трикс.
Однако Георгий и Мария в ту минуту не чувствовали себя ни сильными, ни тем более победителями. Потрясенные, сидели они за кухонным столом. Мария обрабатывала йодом многочисленные ссадины и синяки на теле супруга. Священник был доволен уже тем, что остался жив, а Мария, все еще не оправившаяся от потрясения, пребывала в полном недоумении.
После долгого молчания Георгий наконец-то собрался с мыслями и подробно рассказал все, как было. Мария верила каждому его слову, вспоминая разбудившие ее дикие крики и шум падающих на пол предметов. Поделившись друг с другом неприятными впечатлениями, супруги пришли к выводу, что случившееся этой бурной ночью было все же реальностью, а не кошмарным сном.
– Бесы, – заключил отец Георгий.
Мария согласно кивнула.
– Но почему? – не унимался священник. – Для чего это все?
Мария не знала, что ему ответить. Она ждала, что скажет муж. Наконец тот сказал:
– Это было мое первое настоящее испытание. Я был совершенно к нему не готов – и провалился.
Мария подала ему завернутую в целлофан курицу из морозилки. Священник дернулся, прикладывая ее к огромному синяку у себя на лбу.
– С чего ты так решил?
– Не знаю. Я сам виноват, они обвели меня вокруг пальца. Я позволил им пошатнуть мою веру в Бога. Боже милостивый! Помоги мне быть начеку в следующий раз! Дай мне мудрости, научи чувствовать их приближение и предвидеть их действия!
Мария погладила его по руке:
– Может быть, я ошибаюсь, но разве Господь этого уже не сделал? Я имею в виду, как бы ты мог узнать, как противостоять проискам дьявола, если бы ты… просто не испытал свою веру?
Именно это необходимо было услышать Георгию.
– Если хочешь знать мое мнение, то ты справился. Они исчезли, ведь так? А ты остался. Если бы ты слышал эти ужасные крики!
– Ты уверена, что это кричал не я?
– Абсолютно уверена.
Вновь кухню заполнила звенящая тишина.
– Что же нам делать? – спросила наконец Мария.
– Молиться, – ответил Георгий. Для него это было естественным выходом из любого положения.
И они молились, сидя за маленьким кухонным столиком, взяв друг друга за руки. Они провели так около часа, после чего отец Георгий исполнился решимости продолжать сражение с дьяволом, пока не заставит его обратиться в бегство, и был уверен, что Бог хочет того же.
Присутствие супруги успокаивающе подействовало на взвинченные нервы Михаила. С каждой минутой покоя к нему возвращалось сознание того, что мир не перевернулся, и он сам будет жить дальше, и утром, как обычно, взойдет солнце. Каганов недоумевал, отчего еще недавно все выглядело столь ужасно.
– Ну как, теперь лучше? – спросила Виолетта, намазывая масло на гренки.
– Вроде бы да! – ответил Михаил, отметив про себя, что сердце стучит так же размеренно, как и всегда. – Не понимаю, что на меня нашло.
Виолетта поставила перед ним тарелку.
Михаил взял горячую еще гренку и спросил:
– Значит, у Тани ее нет?
Виолетта утвердительно кивнула.
– Ты уверен, что хочешь поговорить о Свете?
Миша был готов к беседе.
– Да, нам нужно переговорить о многом.
– Не знаю, с чего начать…
– Ты думаешь, что я виноват?
– Ох, Миша…
– Пожалуйста, говори честно, я целый день получал удары в спину. Я тебя слушаю.
Глаза их встретились, и Виолетта долго смотрела на Мишу серьезным и полным любви взглядом.
– Вовсе нет, – наконец сказала она.
– Уверен, что виноват во всем я.
– Я думаю, мы все виноваты, Света тоже. Не забывай, что она многое решает сама.
– Конечно, но, может быть, это произошло оттого, что мы не предложили ей взамен чего-нибудь лучшего.
– Как ты считаешь, не поговорить ли с Молодцовым?
– Вот уж подходящий тип.
– Почему ты так говоришь?
Каганов безнадежно покачал головой.
– Может быть… может быть, этот Молодцов слишком слащав. Ты знаешь, он так много говорит об общечеловеческой семье, о самопознании, о спасении амурских тигров…