Вдоль всего периметра здания на постаментах возвышались разные реликвии прошлого. Все они, кроме проекта древне римского города, который находился под толстенным стеклом, лежали без стекла. Мой отряд специализировался био- и нанотехнологиях. Помимо этого, все мы были полиглотами. Коса знала, как и я, руны, иероглифы, древнеримский, древнегреческий и ещё десять языков. Бэн знал пятнадцать языков.
По нашим расчётам Храму насчитывалось около 5000 лет или даже больше. Нас больше всего интересовал центральный экспонат, который был за стеклом. Это были старые рельефные папирусы. Мы не стали, как последние воры, пытаться взломать, хотя желание было. За дверью была полнейшая тишина, к нам в гости никто не просился, но и воздуха было мало, факелы жадно хватали воздух и начали помаленьку тускнеть. Благо у нас были циркуляционные воздушные баллоны[3].
– Так, что тут у нас? – голос сквозь маску казался далеким, – Если я правильно понял, то тут написано следующее: " Если загадку разгадаешь, то откроешь тайны храма». Ищите загадку, друзья.
Искать пришлось долго.
– Боярин, я кажется нашла! – крикнула Коса. Мы с Бэном подошли к ней.
– Тут правда немного стерто –провела рукой по стене как бы смахивая пыль.
У нас глаза округлились кто то ухитрился написать буквами старорусского языка. Это по сути своей было уже странным, Храму пять тысяч лет откуда здесь это. Надпись гласила.
«Что дается человеку раз и навсегда. В прошлом, настоящем грядущем то, что он боится потерять и не вернёт».
Мы задумались, перебрали немало вариантов. Меня осенило.
– Жизнь! – воскликнул я, – Это то, что человеку дается при рождении, и то, что он боится потерять её.
– Смотрите! – Бэн указал на стену за центральным экспонатом. Там выдвинулись два рычага. Мы подбежали.
– На счет три, –скомандовал я – Раз, два три!
Мы потянули рычаг одновременно. Стекло поехало вверх. На столике лежало два пергамента. Я аккуратно взял, на листке снова язык староверов.
– Через год- два Землю накроют холода. Пропадет зелень, замерзнет вода.
Снежный покров все укроет навсегда. Черного рыцаря придется Вам звать, чтоб отогреть замерзшие дома. На пути к гиганту все не доживут, половина сгинет не дойдя до конца. Железные колесницы Вам в помощь придут без путей они дорогу найдут, на паровых парусах Вас спасут. Торопитесь люди холод настигнет вас с Юга и тогда придется туго.
Мы как стали на месте, так и стояли.
– Этого не может быть! –у Косы даже через маску было слышно как голос дрожит, –Белый хлад…
– Без паники, – проговорил я, – Если будем держаться вместе то и проживем дольше.
Мы обнялись «треугольными объятиями». Я снова принялся изучать еще свитки которые лежали там же на столике. На одном был тот самый гигант и железная колесница.
– Так это же прототип генератора на универсальном топливе, а железная колесница – это поезд на паровом двигателе, – решил я.
– То есть как на универсальном? – у Антона расширились глаза от удивления.
– Это значит, что он может работать на любом топливе. – ответил я – ну смотри как там написано. Черного рыцаря придется вам звать. Черный рыцарь это либо тевтоний либо уголь. Вот только что конкретно.
Это оставалось загадкой, которую нам придется решить.
– Давайте выбираться отсюда.
Я снова начал изучать записи на правой стене. Самое странное, что от них веяло потоками воздуха. Только где то посредине стены я почувствовал воздух. Дверь потайная. Провел пальцем и правда из практически невидимой щели сочился воздух.
– Ребята, быстрее сюда! – позвал я отряд, – Тут дверь. Надо найти ключ.
Я отошел, изучая стену случайно зацепил реликвию очень напоминающую копию Монумента Вашингтона, она отодвинулась в сторону и дверь отошла со скрипом внутрь. Там тоже зажглись сами по себе факелы. По всей комнате расставлены столики с пергаментами. Я подошел к одному из них. На нем был изображен воздушный шар и подписан рисунок был так «маяк».
– Что за странное название? –прошептал я. Достал планшет и сфоткал его. И подходя к каждому пергаменту я делал фотоотчет для себя и отчета перед начальством.
– Пора выбираться! –снова повторил я.
– Дверь снаружи, которая ведёт сюда, охраняемая. Открыть её нельзя, взорвать не получится. мы погребем себя заживо, – Антон стоял у входа в главный зал.