Прошло несколько месяцев. Животик Софы стремительно и уверенно рос, я уже подозревал, что у нас родятся близнецы. Ну или у нашего ребёночка просто очень хороший аппетит, что более чем возможно, учитывая его генетику со стороны меня и его мамочки. У девушки были частые перепады настроения и у неё очень обострились обоняние и чувство прекрасного. Из-за последнего, кстати, сейчас страдали Верд, Фейлн и я, пока толкали в её комнату рояль. Первенец Дарона Флейма дерзновенно заявил, что слуги с этим справятся лучше, на что Софочка ответила, что не доверит столь хрупкую вещь слугам, а только самым близким людям. То бишь нам троим.
— Ргх, когда она уже родит? — пыхтел Фейлн. — Сколько можно? То шкафы, то комоды, то рояль этот дурацкий, достала уже!
— Сейчас только восьмой месяц, ждать ещё четыре недели, — ответил я. — И не говори так. Она просто беременна, ей ведь тоже тяжело.
— Ты так говоришь, потому что это твой ребёнок, ты разделяешь её чувства, а я нет! Я устал! Она только с утра меня заставила в вашей детской люстру поменять. Я час с ней возился, а она потом сказала, чтобы я старую вернул!
— Я больше не могу. — простонал Верд, взявшись за спину и убрав руки от рояля. — Я лорд!
— Я тоже лорд! — поддакнул Фейлн.
— Я заколебался Софу слушаться! Ходит блин, пузатый генерал, приказы раздаёт. Раф, не смотри так, я люблю её, но у меня терпение кончается. Я устал по десять раз ванну принимать, потому что Софе кажется, что от меня пахнет краской, а от краски у неё голова болит. Почему она отца не напряжёт что-то делать?
— Вообще-то напрягла. — встрял я. — Дарон уехал за кроваткой.
— Но она ведь есть.
— Софе не понравилось, как она пахнет. Она сейчас сильно чихает от запаха сосны.
— Пузатый генерал с аллергией на сосну. — хихикнул Фейлн.
— Я всё слышала! — раздалось с другого конца коридора.
Мы повернули головы. Софа стояла у лестницы, скрестив руки под округлившейся от молока грудью, и смотрела на нас. Парни сглотнули.
— Это всё Верд! — выпалил Фейлн, показывая на первенца пальцем.
— Что?!
— Ты её первый так назвал!
— Ах ты крыса!
— Сам ты крыса!
— Парни, рояль! — прокряхтел я, придерживая огромную и тяжёлую бандурину, чтобы она не укатилась.
Флеймы спохватились и стали его толкать дальше.
— Дорогая, как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Я хочу погулять, пойдём со мной.
— Конечно, сладенькая.
— Э, нет, стоять! — выкрикнул Фейлн. — А рояль?
— Вы справитесь и вдвоём, я в вас верю. — сказала Софа, сложив руки на большом животе. — А пузатому генералу тяжело самому ходить, ему помощь нужна.
— Но он тяжёлый! — возмущался Верд.
— Он тоже. — Софа легонько хлопнула животик. — Там толкать недолго, ещё третий этаж и коридор. Ну и в спальню его задвинуть, ясное дело. Поцарапаете рояль — я поцарапаю вас.
Я невинно улыбнулся и пошёл к жене, бросив родственников на произвол судьбы.
====== Наследник ======
Я невинно улыбнулся и пошёл к жене, бросив родственников на произвол судьбы. Софа относительно недавно заняла себе отдельную спальню, чтобы когда ребёночек капризничал, не мешать мне спать. Ну и потому что на одной кровати нам спать стало тесновато, потому что животами мы упирались друг в друга, и так как я боялся лишний раз надавить, я отодвигался и спал на самом краю кровати. Софочка утянула меня в нашу общую спальню и показала на верхнюю полку шкафа, а сама опустилась в кресло.
— Достань шаль, пожалуйста.
— Сейчас. — я чмокнул её в щёку и взял оранжевую тёплую шаль, которую накинул ей на плечи. И только сейчас заметил, что она стояла без тапочек на каменном полу. — Ты чего босиком ходишь? Простынешь ведь.
— Я не могу обуться. — немного смутилась она. Взялась обеими руками за пузечко. — Живот мешает.
Я ласково улыбнулся. Такая беспомощная, такая милая. Видимо, она случайно задвинула тапочки под кровать, и не могла сама наклониться и достать их. Я взял её сапожки и начал обувать. Ноги отекли. Нужно не забыть размять их вечером, сама она не может. Когда я застегнул ей сапожки и завязал шнуровку, Софа вдруг вся вздрогнула и ухватилась за животик.
— Что такое? — встрепенулся я.
— Толкается. Ох! Дай руку… ай! Ах, Рафи, п-пожалуйста, погладь…
Я подсел к ней рядом, приобнял за бочок и опустил руку на беременный живот. С тех пор, как ребёночек начал двигаться, он переставал пинаться только когда я гладил Софу по животу. И мы этим активно пользовались. Недавно лорд Дарон потрогал его, когда ребёнок толкался. Потом его ещё два часа не могли оттащить от дочери. Ребёночек потолкался ещё пару раз, пока я гладил животик, и успокоился. Софа отдышалась и положила голову мне на плечо.
— Спасибо, дорогой… фух. Сегодня он активнее, чем в прошлый раз.
— Возмущается, что маму «пузатым генералом» назвали. — пошутил я.
— А мне нравится. Я злой и страшный генерал, я всех сажаю на бутылку.
— Я верю, мой генерал. Пойдём гулять?
— Идём. Нгх, не поможешь?
Я поднял её с кресла и открыл дверь. На улице мы с Софочкой гуляли неспеша и беспечно, пока из открытого окна не донеслось:
— Ты его поцарапал, рукожоп!
— Заткнись, Фейлн! Тащи краску или маркер, ща всё исправим.
— Я вас убью, дебилы! — крикнула Софит.
Братья девушки замолкли и закрыли окно. Та же усмехнулась и продолжила идти, пока я вёл её под руку. Мы дошли до конюшен, где нашли Рирза. Он возился с единорогом, которого нужно было объездить. Бастард застегнул на коне седло и заметил нас.
— О, а вы чего здесь? Сегодня ветренно, я думал, ты останешься в замке. — сказал он Софе.
— С чего бы?
— Ну мало ли, вдруг простынешь.
— Не простыну. Ты далеко?
— Покататься. — он погладил жёлтую шёрстку единорога между ушек.
— Привези мне оленину. Я хочу гуляш из оленины с чесночным соусом. — она мечтательно улыбнулась. — Ох, и ещё бруснику с мёдом.
— Я не на рынок еду, а кататься. — пояснил Рирз. На него пал гневный взгляд беременной одарённой, после чего Холдбист спешно ретировался. — Я передумал, заеду за олениной и брусникой.
— Спасибо, — мило улыбнулась Софочка.
Рирз безнадёжно на меня посмотрел. И в глазах его застыл немой вопрос: «Зачем ты зачал с ней ребёнка? За что мне такие лишения?». Софа принюхалась и поморщилась.
— Что за запах? Резкий, противный…
— Это мыло. — бастард показал на обмылки, которые валялись на улице после мытья лошадей.
— Фу… меня тошнит. — она поднесла ладонь ко рту.
— Так, идём, пойдём в сад. — я потянул её подальше от конюшни, пока она не решила высказать Рирзу. — Идём, Софочка, подышим свежим воздухом.
Она медленно пошла за мной, взявшись второй рукой за большой животик. В саду мы расположились под вишней, и Софа уселась на траву, откинув голову на ствол дерева.
— Мф. Я устала и проголодалась.
— Давай пообедаем здесь? — предложил я, поправляя ей шаль и поглаживая живот. — Сегодня солнышко светит, красота.
— Ну какое солнышко? — она поморщилась и прилегла на меня. — Ветер, холодно, я замёрзла.
— Хорошо-хорошо, дорогая, сейчас отдохнём и пойдём кушать в зале.
— Почему я всё время «дорогая»? — обиженно проговорила Софа. — Ты меня пышечкой и булочкой сто лет не называл, ты меня не любишь.
— Ну конечно же люблю, пышечка. — я поцеловал её мягкую румяную щёчку. — Моя сладенькая булочка с джемом, моя милая заварная пироженка с шоколадным кремом, моя пухленькая зефирка, я тебя очень люблю.
— Я толстая. — всхлипнула она и посмотрела на меня слезящимися глазками.
— Неправда, солнышко.
— Ты сам меня пухленькой назвал!
— Но ты не толстая. Ты же не я.