– Анна, – зачем-то тоже представилась я, хотя была уверена, что тот знает мое имя, а в довершение еще и добавила: – Можно просто Аня, – и попыталась улыбнуться.
Молодой человек на это лишь коротко кивнул, не удостоив меня ответной улыбки, а после сухо сообщил:
– Самолет вылетает в семь. В четыре часа вы должны быть готовы к выходу. Без задержек.
Боже, ну и мрачный тип… Что-то я тушуюсь перед ним. Аня, соберись!
– Конечно, – я украдкой покосилась на рюкзак, который гость поставил у шкафа. – Вы проходите в комнату… Можете не снимать обувь, – решила я проявить гостеприимство потом.
Никита, будто не слыша меня, все-таки снял свои кроссовки и сделал шаг в сторону комнаты.
– О, Господи! – я вдруг вспомнила, что у меня разобрана постель и, обогнав мужчину, принялась в скоростном режиме убирать постельное белье с дивана, сконфуженно приговаривая: – Вы извините, я не знала, что вы придете так рано… Я сейчас… Вы присаживайтесь пока в кресло…
Суетясь, я бегала по комнате, приводя ее в порядок. А мой новоиспеченный телохранитель, разместившись в кресле, равнодушно наблюдал за моими действиями. Это выводило меня из себя, заставляя нервничать еще больше. И что за наказание такое?..
– Разрешите, – я склонилась над ним и рывком выудила из-за его спины диванную подушку, на которую он нагло уселся. На мгновенье наши взгляды встретились, и я… утонула в его необычайно ярких зеленых глазах...
Ох, я всегда была неравнодушна к зеленоглазым мужчинам…
Мое сердце как-то нерешительно затрепыхало, словно спрашивая разрешения, но рассудок тут же осадил его, заставив меня искать спасения в ванной. Мама дорогая, да что это со мной?..
Я быстро приняла душ, переоделась в домашний костюм и собралась посушить волосы, как вдруг мой фен приказал долго жить. Он лишь разочек фыркнул, пытаясь выдуть из себя чуток горячего воздуха, и тут же заглох. Только этого мне не хватало!
Я схватила с крючка полотенце и принялась сушить волосы им. Внезапно мне почудилось, как в глубине квартиры что-то грохнуло. Обеспокоенная, я выскочила из ванной и заглянула в комнату: все было на месте, а мой телохранитель по-прежнему сидел в кресле с отстраненным видом. Хотя нет, одна деталь в его облике все же изменилась: в руках он держал книгу, которая до этого лежала на столике.
– Все в порядке? – все-таки уточнила я.
– Да, просто книга упала,– отозвался Никита, возвращая томик на место, а потом посмотрел на мои взъерошенные влажные волосы и полотенце в руках: – А у вас?
– Фен сломался, – призналась я.
О, нет! И снова этот извиняющийся тон! Откуда он у меня?..
– Покажите его, – попросил вдруг телохранитель.
От неожиданности я только и смогла, что выдавить из себя жалкую улыбку, а потом послушно умчалась за феном.
– Вот, – протянула я прибор и замерла, отступив на шаг.
Никита забрал у меня фен и принялся крутить его в руках, иногда поглядывая в мою сторону. Мне стало неловко стоять вот так, словно ожидая приговора, поэтому робко предложила:
– Может, сделать пока чай или кофе?
По лицу моего телохранителя неожиданно пробежало некое подобие облегчения, и он сдержанно отозвался:
– Пожалуй, чай, – а потом с еще большим рвением стал осматривать прибор.
Я кивнула и теперь сбежала на кухню.
«И что же я так нервничаю-то? – рассуждала я, расставляя чашки на столе. – Робею от каждого взгляда этого мрачного типа… Мне кажется, я даже вчера так не нервничала, когда у меня заседала вся та честная компания из вампиров, оборотней и фейри… А тут совсем расклеилась… Интересно, он тоже не-человек, как и все остальные?.. Наверное… Глупый вопрос…»
– Ваш фен в порядке, – прервал поток моих хаотичных мыслей Никита, появившись самолично на пороге кухни. – Там всего лишь засорился двигатель…
– Спасибо большое, – при виде телохранителя сердце вновь ухнуло куда-то вниз.
Я забрала фен, не глядя положив его на холодильник (потом заберу), и предложила присесть за стол:
– Чай уже готов… Правда, к нему у меня почти ничего нет, я вчера не заходила в магазин, – который раз извинилась я, ненавидя себя за неожиданно проявившуюся слабохарактерность, и подвинула к молодому человеку тарелку с нарезанным сыром и ветчиной. – Вот еще хлеб есть… И варенье… Клубничное…
– Спасибо, – Никита как всегда был немногословен. Он взял кусок батона, положил на него по ломтику ветчины и сыра и принялся молча есть.