Продираясь сквозь удушающий дым и пыль, живые потянулись наверх. Лишь тяжелораненые были бессильны двигаться самостоятельно. Оля без сознания лежала у разбитой рации. Когда девушку вынесли, губы ее еще вздрагивали. Несколько снарядов угодило в дом, и один из них, пробив перекрытия, разорвался в подвале. А вокруг на почерневшем снегу — ни одного живого эсэсовца. Обе пушки перевернуты вверх колесами. И мертвая тишина.
4Витановская трагедия потрясла Максима, и он весь день не находил себе места. Он был там вместе со всеми. Вместе со всеми попал в беду. Но, собирая команду и разыскивая Таню с Надей, он оказался отрезанным от своих и с небольшой группой разведчиков пробился к Румянцеву. Комбат, получил задачу ударить вдоль Оравицы, и ему потребовалось немало времени стянуть свои роты.
С командного пункта видна и витановская гора. Все случилось на глазах Максима и Якова. Чернеет дерево, на котором висит труп их девушки. Но кто висит там, Таня или Надя? Вон лес, укрывший Моисеева с другой девушкой. А вон в деревне где-то чадит дом Самохина, вызвавшего огонь на себя. Жутко подумать, что сохранилось у них под разрывами снарядов. Погибли эсэсовцы, но и своих не слышно. Как же тяжки и томительны последние минуты ожидания!
Контратака была неистовой. Два батальона охватили Витаново с флангов и стремительным ударом затянули смертельную петлю. Третий обрушился на немцев с гладовской горы. Истребление окруженных было беспощадным.
Максим с разведчиками первым пробился к развалинам дома Самохина. Здесь все обожжено и разрушено, всюду крошево кирпича и камня. Спустившись в один из отсеков подвала, Максим крикнул громко:
— Товарищи, свои пришли! Есть тут живые?
— Есть, есть!..
Максим обрадованно бросился на слабый голос.
— Жив, Тарас Григорьевич!
— Жив, сынок, жив, родной! — обрадовался бронебойщик. — Ранен только.
— Дай помогу!
— Не надо, сам управлюсь. Вон Олю бери, дюже изранили сестренку, в санчасть ее скорее.
Максим сделал шаг-другой и почувствовал, как у него остановилось сердце, а руки и ноги сделались чужими: он увидел ее на пыльном каменном полу с раскинутыми руками и окровавленным лицом. Офицер бережно взял девушку, поднял на руки и понес через дорогу, в гору, как мечтал вчера. Только Оля лежала не радостной и смеющейся, а без сознания, и он нес ее, оставляя на почерневшем снегу красные кровавые следы.
Одного за другим разведчики выносили раненых и убитых. Выбравшись наружу, Леон вздохнул полной грудью и вдруг с болью ощутил, нет у него больше сил ни стрелять, ни говорить, ни просто двигаться. Слезы, мужские слезы сами собой катились из глаз и, обжигая щеки, солеными каплями таяли на губах.
глава пятая
БЫЛИ И ЛЕГЕНДЫ
Перерезали ему пояс — тут вся сила Яношикова и пропала. Связали они его и стали пытать. Потом за ребро на крюк повесили...
Голос у Марии певуч, былинная речь грустна и раздумчива.
— Провисел Яношик день, два, а на третий указ ему: ежели хочет жить, пусть королю послужит. «Коли сварили меня, — ответил им пленник, — так и лопайте!» Такой он, Яношик! А на казнь шел — над палачами смеялся, виселицу завидел — песню запел.
Кабы знал я, кабы ведал, Что висеть на ней придется, Расписать ее велел бы, Златом-серебром украсить...И повесили его за то, — вздохнула рассказчица, — что бедных защищал и товарищей не выдал.
— Богатырь ваш Яношик, истый богатырь, — сказал Голев.
Полк наступал местами, где третью сотню лет живут легенды о храбром Яношике. Слушая Янчинову, Максим то и дело поглядывал на поросшую елью заснеженную гору, которая носит имя былинного героя.
Видит, стройные молодые деревца по склонам сбегают вниз, и перед ним, будто живые, Яношиковы хлопцы в зеленых рубахах с кушаками, серых портах и невысоких остроконечных шапках, все с самострелами и валашками.
Бесподобны и красивы словацкие легенды, но краше их героические были. Вершину Яношиковой горы венчает теперь белый пилон обелиска, хорошо видный в погожий день за десятки верст. А под обелиском — просторный склеп, и в дубовом гробу — обгорелые кости. Останки советского солдата-парашютиста, руководившего здесь словацким отрядом. Крепко полюбился партизанам смелый командир. Не раз водил он их на гитлеровцев, и всегда с победой. Женщины-горянки вышили отряду алое знамя, и оно стало святыней. Слава об отряде облетела горы, и к партизанам все шли и шли люди: плечом к плечу со словаками воевали чехи и русские, поляки и венгры, румыны и болгары. Долго охотились фашистские каратели за партизанами и никак не могли обнаружить их. Наконец все же удалось выследить группу партизан на вершине Яношиковой горы, Долго бились партизаны, пока не стали иссякать патроны. Командир приказал отступать под покровом тумана, вынести раненых. Сам же остался на вершине в каменном блиндаже у пулемета и прикрывал отход товарищей. Отчаявшись взять его живым, фашисты облили блиндаж бензином и подожгли... А кто он, тот парашютист, и откуда, никто не знает.
Позже Якорев показал Марии живого Яношика. Он стоял под развесистым ясенем, и из его открытого люка весело посматривал вокруг красивый чернобровый подофицер из танкового взвода Вацлава Конты. На башне машины отчетливо красовалась надпись «Яношик». Как и в легенде, он не раз погибал и возрождался. Первая машина с его именем, объятая дымом и пламенем, погибла в бою. Но пришла другая, и за нею сохранилось имя легендарного героя. Сгорела вторая — появилась третья.
— Наш «Яношик» бессмертен! — смеялся молодой танкист.
Мария зачарованно глядела на грозный танк.
— Теперь о нем сложат новые песни! — сказала словачка.
Возрожденный на русской земле, он пришел на свою еще более сильным, пришел вместе с товарищами по оружию дать людям силу, свободу, счастье!..
2Партизанский отряд Штефана Янчина, направляясь в чехословацкое войско, пробился к Жарову и вот уже несколько дней действует вместе с его полком. Партизаны отряда — люди смелые, отважные.
Андрею полюбился их боевой командир, в разговоре с которым он проводит долгие февральские вечера. На вид Янчин, пожалуй, ничем не примечателен: средний рост, молодое сильное тело, мускулистая шея, смотрит чуть исподлобья, как и многие жители гор; одетый в теплую меховую куртку и туго подпоясанный, он чем-то напоминает хорошо снаряженного опытного охотника.
Сын простого моравского крестьянина, Янчин работал на одной из крупных обувных фабрик в Батеване. Стал коммунистом. А началась война — он сколотил из рабочих небольшой отряд. Партизаны казнили предателей и изменников, уничтожали учреждения ренегата Тисо, наносили сильные удары немцам. Не по дням, а по часам росла их смелая рать. Выражением ее силы, можно сказать, явилось и словацкое восстание, прогремевшее на весь мир.
Восстание словацкого народа и части словацкой армии началось осенью сорок четвертого. Повстанцы освободили обширную территорию, очистив ее от немецких захватчиков. В Банской-Бистрице возникло революционное правительство национального совета.
Гитлеровцы всполошились и бросили против восставших восемь дивизий с танками и артиллерией. Два месяца шли упорные бои. Героические повстанцы сражались стойко и мужественно, удивляя мир своими подвигами. Но им не хватило сил удержать освобожденные районы.
Последняя неделя октября была самой тяжкой. Жертвы тех семи дней стихийного отхода повстанцев в горы намного превысили потери почти трех месяцев борьбы с начала восстания.
Смертью храбрых пал тогда и Ян Шверма. Человек-легенда, он был широко известен. Чешский коммунист сражался в Мадриде, стал в ту пору героем арагонского фронта. Янчин сам видел его, говорил с ним, лежал в одном окопе. Отважный командир. Дальновидный политик. И зажечь умел. С таким хоть в огонь, хоть в воду!
Повстанцы ушли в горы. А с продвижением советских частей они всемерно помогали им в освобождении родной земли. Десять тысяч словаков ушли в ряды чехословацкого войска, которое продвигалось вместе с Советской Армией. Многие тысячи партизан остались в отрядах и продолжали борьбу в тылу врага.