ГЕНА. Никто меня не ждет.
САША. Садись, Гена. Сегодня у нас праздник. Гостья за десять тысяч верст. К тому же она моя кузина.
ГЕНА (вполголоса). К тому же молодая и красивая.
САША. Ну, это по твоей части, Гена.
Они уселись на низких креслах за маленьким столиком. Таня и Зоя занялись покупками и ужином, то есть постоянно убегают на кухню.
А я уже в том возрасте, когда ценят и женщин в летах, потому что мы знаем, что нам нужно, а юность не знает, ничего не знает.
Саша включает магнитофон.
Таня принесла закуску. Саша разливает вино всем.
ТАНЯ. Зоя, иди сюда.
Все поднимают бокалы.
В чердачном проеме показывается мальчик-почтальон. Он поднимается на крышу по лесенке.
АНДРЕЙ. Это значит, время белых ночей в самом разгаре. Это значит, Ленинград во власти волны, имя которой туристическая лихорадка. Ну, что ж!
Добро пожаловать, дамы и господа!
Добро пожаловать, господин президент!
Ленинград — мечта!
Ленинград — красота!
Ленинград — история!
Ленинград — наша жизнь!
Добро пожаловать, гостья!
Картина вторая
Полная тишина. В маленькой комнате спит гостья. Явственно видны постель и поза спящей под одеялом. Есть у Дега рисунок спящей девушки, полный поэзии и внутреннего беспокойства.
Входит Саша, вытираясь полотенцем.
Входит Таня, несет она завтрак. Они поспешно пьют чай, собираясь на работу.
ТАНЯ. Ты ее оставляешь одну?
САША. Я не могу каждый день уходить с работы.
ТАНЯ. Я не могу. И не смогу — нынешняя серия опытов продлится, я не знаю сколько. Пока все удачно.
САША. Пускай погуляет одна.
ТАНЯ. Да, пускай.
Они ушли. Зоя проснулась. Слышит, как в деревне, и гомон птиц, и карканье вороны.
Зоя вскочила, надела халатик.
Выходит в общую комнату и садится пить чай.
ЗОЯ (продолжая будущие рассказы дома). Ах, Наташка! Я видела, как разводят мосты в белую ночь. Ленинград так хорош, а в белые ночи словно вечность.
Бегает по комнатам, одеваясь.
Ты знаешь, братик, что такое Эрмитаж? Нет, не знаешь! Лепные золоченные потолки, паркет, всюду мраморная скульптура и картины, картины, картины, триста тысяч картин! А в войну по Эрмитажу стреляли из дальнобойных, попало тридцать снарядов. Правда, лучшие картины — шедевры! — были вывезены на Урал. Но все равно много прекрасных дорогих вещей оставалось, оставались сотрудники Эрмитажа. Они жили в подвалах, потому что бомбежки. Они жили без тепла, без света, почти без хлеба, и многие умирали с голоду, и лежали мертвые рядом с живыми, потому что уже не было сил убирать трупы. Какие же гады, немцы! Они хотели стереть с лица земли Ленинград, представляешь? Только не удалось…
Зоя уходит в ванную и тут же возвращается. Она глядит через плечо, там, вероятно, стоит Саша, и, очевидно, действие происходит в Эрмитаже.
ЗОЯ. В Третьяковке было ужасно. Я ходила целый день. Голова разболелась.
ГОЛОС САШИ. В начале это неизбежно.
ЗОЯ. А сейчас я меньше устала, и голова не болела.
ГОЛОС САШИ. Вы делаете первые успехи в изучении мирового искусства.
ЗОЯ. Хорошо вам смеяться.
ГОЛОС САШИ. Нет, почему же?
ЗОЯ. Вы так много знаете, я ничего не знаю.
ГОЛОС САШИ. Поэтому вы ходили по Эрмитажу грустная?
ЗОЯ. Поэтому.
ГОЛОС САШИ. Жаль, не было картины Ван-Гога «Куст». Вот иногда приходишь ради одной единственной картины, а ее нет.
ЗОЯ. А где она?
ГОЛОС САШИ. Уехала в Москву.
ЗОЯ. Да, это как в библиотеке: приходишь ради одной единственной книги, а ее нет.
Продолжительный звонок.
(Прислушивается.) Никого в квартире нет.
Зоя бежит открывать и возвращается вместе с мальчиком-почтальоном.
ЗОЯ. Входи, Андрей, входи. Мне письмо, спасибо! (Хватает письмо из его рук и протягивает ему гроздь винограда.) Сладкий и свежий, ешь. А это что?
АНДРЕЙ. Ценная бандероль Кунину.
ЗОЯ. Ну, давай, я распишусь. Или мне нельзя?
АНДРЕЙ. Тут… нужен паспорт.
ЗОЯ. Садись. Я сейчас найду паспорт… паспорт Саши, да?
АНДРЕЙ. Все равно я не могу вам выдать.
ЗОЯ (недовольно). Почему?
АНДРЕЙ (уступает). Ладно.
Зоя садится писать. Андрей осматривается.
ЗОЯ (дружелюбно). Здесь отлично, правда?
АНДРЕЙ. Я же говорил.