Гори, костер, ведь ты веками
Горел и грел, и шла весна.
Мысль человечества кострами
Озарена и спасена.
Сидим. Погаснет папироска,
К лицу подносим уголек.
Девчонка, странная прическа,
О чем горит твой огонек?
В твоей походке и улыбке
Как век атомный отражен?
Тебе не кажется, всё зыбко,
И мир наш светлый обречен?
Ты пальцем трогаешь транзистор —
Там гибнут люди, города…
Здесь небо ясно, небо чисто,
Горит костер, над ним звезда.
Роспись на стенах
На стенах, как бумага, белых
Фантазией дитя, в мазках
Художника, свободных, смелых,
Жила вся наша жизнь в веках.
Была свобода, окрыленность
В рисунках и мечтах его.
И в нас возникла та влюбленность —
Твое ль, мое ли торжество?
Была в том, верно, неизбежность.
В тебе, как в стенах за сто лет,
Светилась и звучала нежность —
Высокий миг и мягкий свет.
Твое присутствие в мире
На остановке у канала
Не ты ль одна, чуть в стороне,
Ждала трамвая и стояла
И тайно улыбалась мне…
Когда входил я в тот троллейбус,
Не ты ли впереди сошла
Туда, где так светилось небо,
Сверкали мирно купола…
Не ты ли тенью в светлых шторах,
Спокойная, одна стоишь
Над этим миром в вечных спорах,
Над шумной суетой столиц…
В кино я знаю поневоле —
Ты в темном зале там сидишь.
Чей смех пронесся — он не твой ли?
На то ж, что я, смеясь, глядишь.
В музее, у картин Брюллова,
На улице ты, всюду ты.
Пройдешь ты, не сказав ни слова,
Ты — образ милой красоты.
Прогулки ночи напролет
Ночное небо в белых, синих
Горах и дюнах облаков —
Как перламутры юных лилий,
Как колорит былых веков.
Пилястры, кариатиды, окна,
Колонны, фонари и ты…
Идешь ты стройно и спокойно,
Наш путь — каналы и мосты.
На просмотре старых кинолент
Макс Линдер — гений! Правда, весело?
Доверчиво смеялась ты.
Что это было с нами? Не было?
Все вымысел, мои мечты?
Сплетались тихо наши руки.
Колени тайные твои,
Их поле встречи и разлуки,
Нам говорили о любви.
Какой чудесный этот Линдер!
Зал единодушно хохотал.
И шпага, и его цилиндр…
О, рыцарь! Джентльмен! Нахал!
Смеялась ты, но вдруг серьезно
Смотрела с мыслью обо мне —
О том, что сладко невозможно
И вспомнить стыдно в тишине.
Возвращение
Я жил далекими веками.
Сидел, безумный, у реки.
И кто-то бросил в воду камень,
Поплыли светлые круги.
Я оглянулся — ты стояла.
Сказала просто: «Я пришла.
Фиалка прежняя завяла.
Вот я другую принесла.»
Фиалка
В сосуде из-под майонеза,
С водою из-под крана,
Стоит фиалка, взор мой нежа,
Стоит светло и рано.
И мне покойно. Только жалко,
Ведь ей недолго жить.
Беспечно-нежная фиалка!
Ее легко любить.
А ты далече, ты не знаешь,
Не обо мне грустишь.
Ты головой, смеясь, качаешь,
Неслышно говоришь…
Твоими голосом, улыбкой,
Шагами по земле —
В прохладе, тающей и зыбкой,
Фиалка на столе.
* * *
Мне с тобою трудно.
Мне с тобой легко.
Мне с тобою грустно,
Словно далеко…
Мне с тобою весело
И в дождь, и в снег.
Скучно — не было,
Свет мой, человек!
Сентябрь 1965 года.
* * *
«С детских лет — видения и грезы…»
Что-то новое снова и снова
Возникает во мне.
Небо в листьях, река ли, слово,
Прозвучавшее, словно во сне?
Или просека в красках осенних?
Неумолчно поют провода.
За деревней богатый орешник,
За лесами встают города.
Или домик в зимнюю вьюгу?
Бак с водою, белая печь…
Или меч о кольчугу —
И старинная русская речь?
Снова озеро, лес и дорога,
Ночь, огни, поезда…
Кто в окно смотрит строго
И считает твои года?