– Я помню эти картины. Алекс их все в этом доме и написал.
– Да. А в галерее я познакомилась с Дэном, хорошим парнем и менеджером художественной галереи. Ну а дальше тебе, я полагаю, все рассказал Алекс.
– А хороший парень из галереи оказался убийцей и насильником, и ты сама сдала его полиции.
– Дело вел как раз человек, у которого я когда-то на стажировке в следственном была. Давно это было, а в это время он как раз оказался начальником полиции Ярославля.
– Я никогда не был в Ярославле.
– Я до этого тоже. Мы с Лерой вели один проект для нашей подруги Эстер. Она приехала из Испании в Москву открывать торговый центр для детей и тут на нас посыпались неприятности. Мы во всем подозревали Авакумова. Он тоже претендовал на наше здание и все указывало на него. А потом Эстер нашла родовую усадьбу своей прапрабабушки княжны Анны Горчаковой и решила купить ее с аукциона. Там была целая история, но, как оказалось, эта же усадьба очень нужна была никому иному, как снова Андрею Авакумову, он в ней вырос, оказывается, и акцион под него готовили. Мы снова были уверены, что все неприятности нам Авакумов и организовывает. Одна Эстер ему верила и спорила с нами по любому поводу. Потом в усадьбе случилось убийство. Авакумова объявили в федеральный розыск. Они с Эстер к тому времени уже вместе были. Андрей исчезает. Эстер закрывается в усадьбе и не берет трубку. А мне приходится вспомнить, что когда-то мечтала о карьере следователя. Три месяца я шла по следу и все указывало на Авакумова, но Эстер так защищала его и отказывалась верить в виновность, что я засомневалась. И решила просто из спортивного интереса разработать еще пару самых невероятных версий.
– Подтвердилась самая нереальная?
– Да, мой парень, который так помогал мне в расследовании и так обо мне заботился, как раз и оказался преступником. А Эстер с Авакумовым теперь живут в родовой усадьбе Горчаковых под Ярославлем с двумя сыновьями. Вчера Лера сказала, что Авакумову предложили баллотироваться в губернаторы. Представляю, как включится сейчас в предвыборную Эстер. Ты просто не представляешь насколько она деятельная и активная.
– Хорошо, когда есть друзья. Повезло тебе.
– У всех есть друзья. Разве у тебя нет?
– Когда-то были, тоже по работе, мне казалось мы одной большой семьей жили. Оказалось, казалось.
– И что прям все отвернулись?
– Суд и такое дело для клиники – не самая лучшая реклама. Я их не обвиняю. Они поступили так, как лучше было для них и для больницы.
Инга с сомнением посмотрела на Захара. И протянув ему кусок мяса на тарелке, указала взглядом на столик с одним стулом:
– Сооруди себе на чем сидеть. Этот стул мой.
Захар изчез в лесу и мигом вернулся с небольшой колодкой. Он блаженно втянул в себя аромат зажаренного на углях мяса и жестом по-хозяйски пригласил ее сесть напротив. Инга усмехнулась и грациозно опустилась на красивый стульчик в цветах лаванды:
– Неужели у тебя не осталось ни одного друга?
Захар нахмурился:
– Давай может про что другое поговорим. Такой день хороший.
– Мне про это интересно, не хочешь не отвечай. Всегда удивлялась сколько трусости в больших на вид мужчинах.
Захар хмыкнул, наколол кусок мяса, и улыбнулся:
– Алекс у меня есть. Так что есть у меня друг.
– Так с ним ты здесь познакомился и у обоих я так понимаю был не лучший период в жизни. Хотя вообще не понимаю, что у вас общего кроме непростого периода могло быть.
– Иногда нам кажется, что мы хорошо знаем человека, а оказывается мы знаем только ту его грань, которую он позволяет видеть. Ты бы удивилась, если бы увидела Алекса здесь с оружием в руках.
– Алекс умеет стрелять?
– Я научил.
– А ты сам откуда умеешь?
– А меня друг научил.
– А ты говорил, только врачи в друзьях. – Инга посмотрела внимательно и подумала, что в медицинском халате и без этой бороды он наверняка выглядел довольно притягательно.
– Это долгая история.
– А у меня есть время.
– Артур всегда был особенным. Горел делом, бросался всем помогать, мы с детства дружили. Встречались каждое лето у бабушек и ходили вместе на рыбалку, в лес, мяч гоняли. Ну, в общем нормальное у нас детство было. Потом выросли, стали карьеру делать. И все вроде хорошо было. А потом мне кажется, в какой-то момент Артур сломался, а я не понял когда и из-за чего. Видел, что ему плохо, но он никому не хотел показать этого. Я не стал лезть в душу и отошел. Потом все как-то наладилось, но я больше не узнавал Артура. Другим он стал. Мы после этого отдалились. К тому же я все время в клинике, а он часто уезжал на сборы. Спортсмен он, тренер по биатлону.