Толик улыбнулся и сам потянулся рукой к ней. Но вместо того, чтобы дотронуться до нее, он скинул ее стакан со стола, на который. Он разбился об пол с неприятным треском, пробуждающим головную боль.
— Что ты делаешь?
— Может, официантка опять придет собирать осколки, мы схватим ее и все-таки допросим.
— Это идея.
Неплохой идеей ей показалось, скорее разбить стакан, чем призвать официантку. Полина схватила вторую рюмку со стола и зашвырнулась ее подальше в стену туда, где в ее воображение должен был сидеть Антоха Герыч. От дребезга ее передернуло, будто бы она не ожидала его, но этот импульс встряхнул ее. Она все равно была зла на Толика-наркомана, как и на Толика-бандита, но в целом, если ему снова удастся стать парнем из бара, с которым она тут застряла, он ей понравится.
— Не вышло.
— Тогда хер с ней.
— Теперь никаких чаевых. Да и с тобой хер, Толик, сейчас расскажу историю.
Они снова уселись. Теперь Полина была печальной, немного раздраженной, и Толик уже отчасти жалел, что полез со своими историями к женщине-не-того-круга. Не потому, что он противился тому, чтобы она знала и помнила о том, как он на самом деле живет, наоборот, ему хотелось сложить честную картину своей жизни перед ней, а потому, что он не хотел, чтобы Полина беспокоилась без настоящего повода.
— История про клинику, то есть больницу, у меня есть, но неохота про это. История про спасение тоже наверняка должна заваляться, но пока не вспоминается. Что там еще, наркотики, ампутации…
— Крокодил!
— Крокодил! Отлично, такая у меня точно есть. Значит, слушай, есть у меня знакомый мальчик, Витей зовут, он тоже физик, мы с ним с одного факультета. Мы начали встречаться с ним уже на последних курсах, и я все время старалась затащить его куда-нибудь вместе отдохнуть. Он параллельно подрабатывал фрилансом, кое-какие деньги у него были, но комплексов у него было больше, и я все время ездила без него. В общем, прошлым летом он, наконец, созрел, стал такой активный, сам все подбирал, искал, и мы поехали с ним во Вьетнам, в Хошимин. А там — крокодилы. Целые крокодильи фермы есть, где можно и покормить их, и поесть, и даже поохотиться. Они там даже продают крокодильчиков, вполне без особых проблем, какие представляются при покупке экзотического животного за границей. Прямо в Москву можно привести. Мясо я уже где-то пробовала, желтая шкура, как кукуруза, а вот кормить крокодильчиков оказалось круто. На палку с веревкой привязываешь рыбу и болтаешь ею с лодки. Крокодилы собираются вокруг, в мутной воде видны только их головы, и выпрыгивают мордами вверх, прямо как настоящие монстры. Такое ощущение, что ты в этот момент приручил динозавра! Хотя, конечно, как представишь, что будет, если к ним свалиться, даже жутковато становится. Витя даже будто бы толкал меня туда, говорил, ничего, оближут тебя просто, так смешно было. Но самое крутое другое. У меня есть фото, где я сижу на здоровенном крокодиле! Если телефон работает в баре, я тебе сейчас покажу!
Полина стала рыться в сумке в поисках телефона.
— А Витя твой?
— Чего? Он фотографироваться не захотел.
Она быстро нашла в телефоне нужную фотографию, и протянула ему. Действительно, Полина сидела на огромном крокодиле, радостная, удивленная, загорелая.
Связь на телефоне не работала
— Как тебе нравится крокодил, как круто.
— Ты не представляешь, как стремно было на него садиться! Видишь, у него даже рот не завязан! Он, правда, сидел и вообще не шевелился. Витя говорит, что, наверное, их чем-то обкалывают, это жалко, конечно, но я надеюсь, что я просто повелитель зубастых рептилий!
Фонтан жизни, даже дети бывают циничнее в своей радости. Ему самому захотелось забраться на этого крокодила или фотографировать ее, чтобы Полина радовалась. Или, может, засунуть голову в его пасть, чтобы она с таким же воодушевлением говорила о его безрассудстве и смелости. Ему казалось, что если он будет поддерживать ее настроение, она бесконечно сможет рассказывать о крокодиле.
— И глаза у него были открыты?
— Да, смотри на фотографию! Просто как у дьявола взгляд. Видишь, у них зрачки еще такие интересные, будто резанная ранка или порванная ткань.
— А пасть у него сложена так, будто улыбается.
— Ага, пошлая такая ухмылочка! Типа смотрите, меня оседлала телочка.
Толик думал, много ли мужчин хотели затащить ее в постель, и у скольких вышло. Имея деньги, ему было легко раскрутить средненьких девочек, а как же приходилось вертеться богатеньким дяденькам с богатыми дочками?
— Ну точно. Так, а Витя твой где сейчас?
— Да на работе, наверное. А, или ты спрашиваешь, встречаюсь ли я до сих пор с Витей? Около месяца назад поссорились, не разговариваем друг с другом до сих пор.
— И не разговаривай больше с ним, не мужское это поведение.
— Иди в жопу, Толик. Лучше расскажи мне историю. И давай передышку, на этот раз без ампутантов и несчастий. Что-нибудь позитивное, может даже веселое.
Она вроде бы и не требовала, но других вариантов не подразумевала.
— Это я тоже могу. Будет история про фотографию, правда не такую крутую, как у тебя с крокодилом. Значит, пошли мы как-то с Чеславом на дело…
— Как позитивно.
— Не, не, ты слушай, там все очень смешно. Значит, у начальника нашего есть так называемое прозвище, хорошо известное в наших кругах. Оно довольно своеобразное, ему сначала самому не особо нравилось, но прижилось, и тут уж хоть сдохни, никуда не отделаешься. Известен он у нас под именем Дядя. Если тебе это кажется веселым, ты не думай, что мне нет, но это, конечно, зря. В общем, мы с Чеславом должны были припугнуть одного мужичка, который задолжал ему. Мы не собирались учреждать никакие бесчинства, да от нас этого и не требовали, просто должны были, так сказать, напомнить о себе.
Начал он также легко, как и историю про наркомана, да и про мать. Но все-таки Дядя Полину развеселил, и она почти поверила ему, что история будет хорошая.
— Подожди-ка, значит, у вас распространены клички и сейчас?
— Среди наших дружков, скорее, но они довольно скучные. Вон Чеслав, он просто Поляк.
— А ты?
— А у меня еще скучнее.
— Нет, скажи! — она легонько пнула его, будто дотронулась до его ноги под столом.
— Ты лучше слушай дальше. Загвоздка с этим делом была в том, что нам дали фотографию и адрес, самого этого мужика никто из нас не знал. В общем, зима, мы сидим в машине, периодически мерзнем на улице, жутко скучаем, и нам обоим ужасно хочется скорее закончить с мужичком и отправиться по домам. Морозились мы там, наверное, уже часа два. И вдруг видим — он идет. Мы вышли к нему, остановили, и Чеслав говорит неприветливо так ему: «Тебе от Дяди привет». А Чеслав, он еще сам по себе хмурый парень, так еще и шире меня, на лице ожог, как у злодея из комикса, в общем, внушительно выглядит. Но этот мужичок ничего не заподозрил, расплылся вдруг в улыбке, и спрашивает: из Саратова? Мы, конечно, оба прихренели, Чеслав еще более смурным стыл, меня на веселье сразу пробило, а мужик давай радоваться и расспрашивать нас. От дяди Гены никаких вестей давно нет, говорит, мы думали, что спился давно, а он еще и приветы через друзей передает. Стал он нас расспрашивать, как там поживает его дядя Гена, я развеселился уже, начал отвечать на вопросы о придуманном алкоголике. Он так благодарен был нам, выпить позвал, накормил, показал фотографии с этим своим дядей. Я замерз, как собака на улице, так что только рад был. Не то, что Чеслав, который все нашептывал мне, пойдем, это не тот мужичок. Никакой благодарности у человека.
— Ладно-ладно, Толик, у тебя вышло развеселить меня, — сказала она задиристо и покровительственно.
— Правда? Так я здесь только для этого.
Полина живо представляла себе эту историю, она была смешной, киношной, но она могла вообразить себе нечто подобное про Толика. Если не задумываться об изначальной цели их задания, то можно было писать анекдот.
— А с мужиком с фотографии что?
— Да соль не в этом, но на следующий день мы его нашли, и он быстро-быстро рассчитался с нашим боссом.