— Все у тебя со своей наркоманкой было сказочное да божественное.
— Это, правда, хорошее время было.
Толик сказал об этом чересчур мечтательно, и Полина не могла понять, ему действительно так тепло об этом вспоминать или он немного смеется над ней.
— А дальше что с ней было?
— Мы полгода прожили, она постепенно стала сама бегать и прятать закладки. Игра в Форт Боярд, как она это называла. Совсем скурвилась, меня достала так, что я готов был ее убить. Я как забрал от нее свои манатки, стал более чистую жизнь вести на какое-то время, доказывал себе, что я не дерьмо какое-то безвольное, а все могу.
Он переставал любить так же быстро, как влюблялся. И на своих возлюбленных он не держал особенной обиды, более того, на себя он тоже не злился. Какой удивительно чистый и наглый экземпляр, думала Полина.
— Ладно, давай оставим воспоминания о твоих грустных наркоманках…
— Катя веселая была скорее.
— … И я расскажу тебе историю. И в ней я тебе тоже поведаю, как однажды сменила квартиру на дачу, правда мне тогда было шесть лет, и кутить я не хотела. У нас сгорела квартира. Мама говорила, что однажды поджигала аромапалочку и случайно задела занавеску, от которой огонь распространился по всей квартире. Зрелище было печальное, но ты, наверное, представляешь, у тебя же отец поджигал все вокруг. И мама сказала, что на время ремонта нам требуется пожить в другом месте. Так я оказалась у дяди Егора на даче. У нас у самих был загородный дом, но мама объяснила мне, что это неплохой повод познакомиться с родственником. Сама она не поехала, осталась якобы следить за ремонтными работами. Его дача была далеко от Москвы, вокруг леса, и я бы даже назвала это глушью. У него там не было ванны, а только баня, в которой я чувствовала себя очень важной, а в коридоре было целое кладбище старых курток. Нам с дядей Егором жилось очень весело. В сарае у него стояла огромный джип, мы ездили на нем по грязи, а иногда ходили в лес и дядя Егор стрелял по уткам. У него не было ружья, но был настоящий пистолет. Уток мне было жалко на самом деле, но выстрелы приводили меня в восторг. Потом он носил этих уток одной деревенской жительнице, она ощипывала их и готовила на ужин. Еще дядя Егор учил меня лазить по деревьям, а когда я поцарапала до крови ногу о кору, раздумывал, а не отвести ли меня в травмпункт. Вообще он очень много времени проводил со мной, ни на шаг не отпускал от себя. Мы были настоящими друзьями с дядей Егором, мне так казалось. И когда мама сказала, что ремонт затянулся, и мне придется пожить там еще месяц, я не слишком расстроилась, хотя и поплакала по маме. Когда дядя Егор, наконец, привез меня в Москву, у нас оказалась другая квартира. Она была в соседнем районе, и мне нравилось, что теперь у нас другой вид из окна. Переезд я восприняла одновременно и с детским восторгом и безразличием к переменам.
У Полины был такой загадочный вид, что Толик сразу понял, что это не конец истории, развязка ждала впереди. Она потянула остатки коктейля из трубочки, но только взбурлила лед. Взгляд из-за стакана у нее казался особенно лукавым.
— Отчего-то это приятное воспоминание, хотя и было дорого для меня, оно отошло на второй после знакомства с Ваней, школьными друзьями и учебой. Только когда уже вернулся отец, в его разговоре с мамой прозвучало имя Егор, и я каким-то образом поняла, что они говорят о нем. Я с удивлением от собственного безразличия спросила у них, а почему с тех пор мы больше ни разу не виделись с дядей Егором? Чей это был родственник, я даже этого не знала, может быть, он был чьим-то кузеном? И тогда отец повернулся ко мне с серьезным видом, а такое выражение он принимал частенько, и сказал, что я уже достаточно взрослая девочка, чтобы узнать. Пока он был в заключении, темные волшебники нашли маму и решили напасть на нее, ведь он больше не мог защитить ее достаточно хорошо. Они фаерболами подожгли нашу квартиру и требовали, чтобы она отдала им важные отцовские артефакты. Моя мама не была особенно сильна в магии, поэтому ей пришлось просить о помощи отцовских приспешников, а меня же она отправила с профессиональным магом Егором подальше от Москвы, чтобы защитить.
— Профессиональный маг?
— Ага, проколись. Это просто анекдот какой-то. Серьезно, не жизнь, а шутка. Но правда веселилась и удивлялась я недолго. Отец неспроста упомянул Егора в их разговоре с мамой. Оказалось, недавно какие-то вражеские маги убили его заклинанием в поезде. Это случилось вовсе не из-за того случая, он потом продолжал работать на других волшебников, но жалко было невероятно.
Толик мог только качать головой.
А вот Лазарю видимо было что сказать. За секунду до того, как Толик посмотрел в сторону барной стойки, он уже знал, что тот появился здесь.
— Какая абсурдная история, это действительно анекдот! Полина, разрешишь ли ты мне травить ее своим посетителям, как одну забавную историю, которую я как-то слышал?
Она махнула рукой.
— А, без проблем.
— Не волнуйся, в целях собственной безопасности я не буду использовать имена.
— Ну, это правильно. А то вдруг наткнешься на волшебника, а фамилия Протасов слишком известна в некоторых кругах.
Лазарь подмигнул Толику, будто бы вместо нее. Его окатила новая волна головной боли, окутавшая его череп, как шапка. Будто все извилины мозга наэлектризовались и напряглись. Он схватился за волосы, натянув кожу, будто надеялся отодвинуться от этой боли подальше. Лазарь заметил его жест.
— Голова болит? У меня есть одно народное средство, честное слово, не знаю, насколько действенное. Я все-таки человек образованный и привык верить традиционной медицине, но знаешь, всякое бывает.
Он достал из-под стойки бутылку, в которой, должно быть, когда-то продавался морс или сок. Сейчас в ней была налита прозрачная жидкость, в которой плавали шишки.
— Еловая настойка из моих личных запасов.
Полину видимо тоже интересовали способы излечить свою головную боль, поэтому она резко обернулась к Лазарю.
— Ничего себе! Дядя Егор тоже делал еловую настойку, прямо в такой же банке, насколько я могу помнить! Когда мы ходили с ним в лес, он собирал молодые шишки и кидал их в спирт, разбавленный водой. Он не пил много, только по рюмочке перед сном.
— Правда? — излишне удивленно воскликнул Лазарь, — Тогда тебе будет вдвойне приятнее пить его.
Он стал раскупоривать банку, но Полина только повела носом.
— Не, это должно быть, мерзко. Я однажды пробовала пудинг из еловых шишек, кажется, это было в Финляндии, оказалось очень прикольно, но вот спирт, хоть с засахаренными фиалками должен быть мерзким.
— А вот мой батяня настаивал водку на хрене, на корне его. Так и называлась, хреноводка. Поэтому я выпью, — сказал Толик, хотя мыслями он уже был далеко от выпивки. Отец Полины явно был непростым человеком, хоть и не волшебником, скорее всего, из его кругов, только повыше в пищевой цепочке. Он не думал, что все истории, связанные с магией, Полина придумывает. Она нелепо приписывала туда волшебство, заполняла какие-то дыры, о которых не хотела думать. Еловая настойка, которую Лазарь достал, совсем такая же, как у ее так называемого дяди, натолкнула Толика на мысль, что, может быть, Лазарь им не судья, но отчего-то знает о них все. По крайней мере, он в курсе ее происхождения, и, может быть, если закрыть глаза на мистику происходящего, они оказались здесь вовсе не за его грешки, а за преступления ее отца. Ему даже показалось, что фамилию «Протасов», он где-то слышал, но, может быть, ему просто хотелось так думать.
Толик забрал всю бутылку у Лазаря и поставил ее рядом с собой.
— Чего ты издеваешься-то над ней, а?
— Издеваюсь? То есть? Это обычное совпадение, которое ты интерпретируешь превратно!
— Она ведь и правда верит в эту свою магию. Так что ты давай либо рассказывай все, как на самом деле есть, либо не лезь со своими шутками.
— Толик, ты — глупый магл, прекрати скептично относится к моей истории, иначе я вообще больше ничего тебе не расскажу.