Полина сразу вся ощетинилась и была готова нападать, если это потребуется, чтобы не только ему, но и ей самой не прикоснуться к своей тайне.
— У меня нет ни грамма скепсиса относительно искренности твоего рассказа, Полина, правда. Мне лишь кажется, что Лазарь что-то знает про тебя. Вот ты сам, Лазарь, все слова на веру принимаешь? Допустим не только ее, но и мои тоже.
— Я вообще человек доверчивый. Вот был у меня приятель, который однажды напился абсента до чертиков, так ему привиделось, будто он встретил ведьму посреди Москвы, которой он пообещал найти ингредиент для зелья. Я сначала в силу своей профессии подумал, что он галлюциноз словил, но он так искренне рассказывал обо всех своих приключениях, что у меня не осталось сомнений, что к нему действительно приходила ведьма.
— Кажется, я читал какую-то подобную книгу.
— Правда? Может, он и книжку написал.
Лазарь покачал головой, мол, какие чудеса бывают, и Толику снова невероятно сильно захотелось ударить его по наглому лицу.
— Слушай, что же ты за говнюк такой, а? Знаешь же все. Помоги нам понять, чисто по-человечески. А если по-человечески не хочешь, то мы ведь и приплатить тебе оба можем. Ну, что скажешь?
— А еще не по-человечески он может тебе пакет на голову одеть и угрожать пистолетом.
Полина щелкнула пальцами и показала на Толика. Она не угрожала, просто смеялась над ними, видимо не веря, что Лазарь выдаст им хоть какую-то информацию.
— По этому поводу я знаю одну буддийскую притчу, — довольно сказал Лазарь и поставил перед Полиной какой-то цветной коктейль с целыми Альпами льда.
— Значит, как-то Будда идет со своими учениками по дороге. Видит: яма, в ней вол, а крестьянин пытается его вытянуть, но сил не хватает. Будда, значит, кивнул ученикам, и они быстро помогли вытянуть животное. Идут дальше, снова яма, в ней вол, на краю сидит крестьянин и горько плачет. Будда прошел мимо и как бы не заметил. Ученики его спрашивают: «Учитель, почему ты не захотел помочь этому крестьянину?» На что Будда удивленно спрашивает у них: «Помочь плакать?»
Лазарь тут же стал насвистывать какую-то мелодию, будто забыл, что только что рассказывал. Толик несколько секунд осмысливал историю, ища подсказку, и когда не нашел ее, снова вспыхнул.
— Да что за бред! Мы не ноем тебе! Мы просто пытаемся разобраться во всем! У нас не хватает какого-то ресурса, чтобы догнать происходящее, если это возможно! Может, мы слона не заметили, не знаю, но мы не понимаем!
— Подожди-ка, вы тут играете в прекрасную игру, используя ассоциации, рассказываете друг другу истории из жизни. А лучшее, что здесь может помочь, это алкоголь, чтобы развязать язык. Я делаю для вас все, что могу!
— Какой хороший бармен, — сказала Полина вцепившись зубами в трубочку, отчего ее речь стала невнятной, а ситуация абсурднее. Толик сам налил себе еще рюмку еловой настойки.
— Зря я тебя не пристрелил.
— Ладно, раз вы такие обидчивые, помогу вам, чем смогу.
Из своего бездонного места под барной стойкой Лазарь достал ведерко, заполненное льдом.
— Понимаю, я не всегда обслуживаю вас тут же, как вам это требуется. Поэтому вот вам лед, бутылки стоят у меня тут, можете смело добавлять его в коктейли или остужать в нем водку, если вам потребуется охладиться.
Издевался, урод. Толик подумал, что в этом может быть, хоть какой-то смысл, но он его не находил снова. На всякий случай он засунул руку в ведерко и пошарил по его дну, надеясь найти там ключ или, например, записку, но только обморозил пальцы. Когда он снова посмотрел на то место, где должен был стоять Лазарь, его там уже не оказалось.
— Нагнулся под барную стойку и больше не появлялся, — сказала Полина.
— Фокусник, — сказал Толик и громко выругался. Его очень сильно нервировал Лазарь, Полина подумала, что в следующее его появление Толик снова выхватит пушку. Только стрелять в него было бесполезно, Полина была уверена, что тот защищен какой-то магией. А вдруг Толик возьмет ее в заложники? Только от одной этой мысли голова снова стала раскалываться, свет осколками врезался ей в глаза. Она подумала о том, что можно приложить лед к горящему лбу, но до него еще нужно было дотянуться. Она уткнулась лицом в руки, сложенные на стойке, как безнадежный алкоголик из фильма.
— Тебе плохо?
— Я разочарована в жизни, — Ее голос казался совсем глухим из-за ее брони. А Толик воспринял ее слова всерьез.
— А? Расскажи. Это из-за отца? Сестры твоей младшей? Любви, или чего?
— Не расскажу. Ведь твоя очередь рассказывать.
Полина не могла сказать ничего о себе с уверенностью, а вот свою жизнь Толик воспринимал, как данное, крутился в ней как мог, а разочаровываться или нет, была не его прерогатива. Полина почувствовала холодную поверхность стакана, который он подтолкнул к ней, и услышала щелчок зажигалки.
— Иногда выговориться в натуре помогает, — авторитетно заявил Толик.
— Вот и выговаривайся. Давай историю, только какую-нибудь не слишком жалостливую, а то мне лень поднимать голову, чтобы сочувственно посмотреть в твои переполненные печалью глаза.
Полина подумала, не слишком ли она неприятно или даже жестоко выразилась, но решила не поднимать головы, чтобы проверить, Толик был вспыльчивым, но не обидчивым. Тем более, ввиду первого качества, она бы она уже знала, если что-то не так. На самом деле Полине хотелось узнать о нем и все жалостливые и ужасные истории, все-все о нем, потому что так сильно сблизиться за несколько часов и вдруг на этом остановиться, казалось нечестным. Она бы поглотила его всего.
— Слушай тогда не жалостливую, а такую, где Толик сам плохой. В общем, хочется мне быть честным с тобой, чтобы ты зря головку не поднимала и не смотрела на меня с жалостью, поэтому сразу тебе в парочке историй расскажу, как я пришел в свой бизнес. В твоем рассказе фигурировал и пистолет, и травмпункт, и работа, вот через эти слова я и свяжу свою историю. Мы тогда с Катей уже развязались, я тебе говорил уже, что тогда стал почти чистым. Но в тот вечер мне прямо надо было, работы тогда не имелось, уволили меня в очередной раз, только опять со своими духами остался, деньги кончались, и я знал, что так продолжаться больше не может. Мне было нужно вдохновение, чтобы понять, куда пристроить себя. В общем, я сделал звонок, там лажа была какая-то, в итоге договорились с барыгой встретиться в клубе. Там концерт был, какая-то из Швеции рок-группа приехала, нормально ребята отыграли, мне понравилось вообще. Я бы потусовался там без проблем, сам был еще совсем молодым, если бы своего барыгу нашел. Но паскуда так и не объявилась там, весь концерт его прождал, и его, так сказать, коллег я тоже там не обнаружил. Злой был, как собака, у меня было к кому обратиться, но у меня тогда еще мозги не потекли, я мог и до завтра подождать. Тем не менее, это знание не подняло настроение мне, поэтому, когда я вышел из клуба, и меня в переулке рядом начала окликать и задирать пьяная компания, я среагировал не слишком приветливо. Сначала спрашивали, что за музыку я слушаю, я им честно все ответил, а когда они стали смеяться и учить меня, что нужно на самом деле слушать, я врезал одному. Они сами этого хотели, не подумай ничего такого, как акулы сужали кольцо вокруг меня. А я такой злой был, столько ярости во мне скопилось, что я лица им здорово разукрасил, прежде чем они повалили меня на землю. Помню, даже один самый хлипкий призывал своих ребят отступать, что я больной какой-то кричал. Естественно, мне потом досталось, отпинали они меня хорошо, хотя и униженным я себя не чувствовал, по отдельности я бы каждого бы отымел там. Даже тогда не знал, что так драться могу. Ну и когда я поднялся, чувствую, нос сломан снова, батяня мне его уже ломал когда-то, остальные кости вроде все целы, хотя насчет ребер у меня были опасения. Стою, курю, значит, и думаю, идти в трампункт или нет. Тут из машины мужичок вылезает, который видел все, оказывается. Он будто прочитал мои мысли, садись, говорит, подвезу до врача. Я сразу по его взгляду понял, что ему от меня чего-то надо, но брать у меня было нечего, поэтому я сел к нему, узнать заодно, что за дядя такой.