А Полину трясло и без музыки, то, что Лазарь расскажет про Толика, интуитивно было понятно еще с конца ее истории. Толик закурил, закусил губу и не смотрел на Полину. Наверняка он предполагал самые худшие варианты, а может быть, даже уже вспомнил.
— Это ничего, ничего, — зашептала она. Полина не знала, врала ли она ему сейчас, потому что дальнейшие события вполне могли оказаться и более значимыми.
— Начинаешь вспоминать, когда все пошло не так? Харя Гинзбург твердил, что слишком мало времени на подготовку, но ты сделал все так быстро, что он согласился начать раньше. Воля-то в жизни ого-го какая была у тебя в этот момент. А Харя Гинзбург казался тебе таким рассудительным четким пацаном, ты тоже доверял ему. Серьезный человек, думал. И вот пришел назначенный день, и Харя Гинзбург явился в край обдолбанный. От его рассудительности Хари не осталось не хера. Ты сам почти чистый был, а этот стал на себя не похож, глаза горят, слезятся и он без остановки повторяет, «нормально все, нормально, надо идти». Он тебе еще сказал: «А вдруг убивать понадобится? Я только так могу». Ты решил, что лучшего момента может не быть, понадеялся, что твой друг подсоберется. А тут выясняется еще, что Тунец слился. Он не сдал вас, а просто испугался, так? Тунца и след простыл, в общем. Харя сказал, что это ничего, в тот раз у них тоже один не пришел, и было нормально, а взрывчатку он может взять на себя. Тогда ты решил, что да точно нужно сворачивать удочки. А потом подумал, нет, ну а что? В другой день Тунца все равно не будет, а Гинзбург снова обдолбается. Может кто-то еще последует их примеру, так что сегодня лучший момент. Так ты подумал?
— Так.
— А потом что было? Полина разговаривала по телефону, сидя на диванчике, она ругалась с отцом так громко, что все вокруг на нее оглядывались, и один из менеджеров даже думал подойти к ней и попросить выйти из помещения банка. Толику это было только на руку, что эта малышка привлекает внимание, будто бы была с ними в сговоре. Он тоже смотрел на нее, прежде чем махнул своим ребятам войти. У Чеслава, Хари Гинзбурга и Сережи были автоматы, Толик взял пистолет, потому что считал, что так он сохранит более холодный разум. Чеслав вырубил прикладом охранника, хорошо сработал, вы несколько раз выстрелили в воздух, уложили на пол и посетителей, и работников. Затем Сережа и Харя Гинзбург нашли менеджера, который должен был открыть им сейф, у него еще дрожала нижняя губа от страха, когда Сережа тыкал в него дулом. Вы с Чеславом остались контролировать зал, он ходил с автоматом по всему периметру, целясь то в одного, то в другого, а тебе вдруг приспичило взять заложника. То есть, заложницу, и конечно, ту самую, которая тебя привлекла, нашу дорогую Полину. «Вот бы пристрелил», — подумал тот самый менеджер, который хотел попросить ее выйти из помещения. Ты схватил свою Полину за волосы, поднял с пола и приставил пушку к ее виску. Потом ты услышал, что в соседнем помещении завывает пленный менеджер, ты так и не знаешь, что там произошло, но тебе это не понравилось. Ты крикнул Сереже вернуться, а Чеславу посмотреть, что там происходит. Они поменялись, а потом приехали менты, и ты знал, что это еще ничего, следующими появятся ребята типа твоего отца. Харя Гинзбург вдруг начал смеяться, ты слышал его приглушенно, но различал, что он повторял: «Руки вверх, это полиция». Ты, таща за собой Полину решил посмотреть, что там происходит, и довел ее почти до входа, как вдруг — бам! И только это «бам» вы с Полиной и помните! Дальше реальность для вас обрывается.
Она вспомнила все, и папин телефонный звонок, и кожаный диванчик, и недовольного менеджера. Были и мужчины в балаклавах, сначала Полина подумала, что это террористы, а только потом, что грабители. Она вспомнила Толика, только тогда она вовсе не знала, что это он, вспомнила выстрелы, и как он держал пистолет у ее головы и тихо говорил, что «это ничего, все будет хорошо», хотя прижимал к себе обидно и страшно. Помнила даже, как раздался взрыв. Может быть, фильмы подготовили ее к этому, и она сразу сообразила, что произошло, Полина даже могла припомнить, как падала вниз, и что-то еще упало сверху нее. А вот больше ничего и не осталось в голове — только бар и шум в ушах.
Полина думала, что заплачет, но от страха ее будто придавило каменной плитой, и она молчала. Она думала, а что же было потом? Они умерли и оказались здесь? А если нет, то, значит, ей оторвало ноги взрывом, будто она встретилась с огромной акулой, и теперь она бредит от кровопотери? А что будет с Толиком, его заберут от нее и посадят в тюрьму? Толик шмыгнул носом, а потом ей на макушку упала капля. Полина подумала, что он плачет, и подняла голову, чтобы посмотреть на него.
— Толенька, у тебя кровь, — растерянно сказала она.
Его глаза действительно слезились, а то, что у него текла кровь, Толик совсем не чувствовал. Он приложил руку к щеке, и его пальцы промокли и покраснели. Он проследил за влажным следам, который шел к волосам, — с его теменем было что-то не так.
— Да как же так, — сказал он, рассматривая кровь на своих пальцах. Ему не хотелось умирать, хотелось жить, причем жить хорошо, но сейчас вероятность пробитого черепа его только удивляла, а не пугала.
— Как же так, Полина, как же так я с тобой. Ты же хорошая, светлая, смешная, акул любишь, и такая нежная со мной была, а я тебя затащил с пистолетом у головы туда, где нас, может быть, взорвали.
— Может, взорвали, может, не взорвали, этот говнюк ничего еще толком не прояснил. И я почти и не была нежной, в основном, наоборот. То есть, ты, конечно, совершенно не прав, тут и спорить нечего, но нам сейчас не до этого, тебя нужно полечить.
Полина пыталась разгрести его волосы, чтобы посмотреть на рану, но она нервничала, то и дело убирала руки или начинала стирать кровь ребром ладони с его лба и щеки.
— Да она больше не течет, только намочила меня. Для эффектности, да, Лазарь?
Он действительно не чувствовал, чтобы с его раной происходило что-то нехорошее.
— Да, мне кажется, ты практически здоров.
— Лазарь, дай еще лед! Или подожди, у тебя есть аптечка?
Толик снова обнял Полину, мол, все хорошо. Хотя на самом деле все не было хорошо, все было не так с его головой, и ранка тут была не при чем. Что он делал и зачем жил, и почему ни он, ни его никто не любил, во всех ответах на эти вопросы заключалось его настоящее повреждение головы.
— Но у тебя там кровь, — еще раз повторила Полина.
— Да и хер бы с ней. Вон лучше смотри, на сцену певица выходит, вечеринка продолжается.
Свет на сцене действительно загорелся, певица вышла в просторной белой пижаме, а ее золотые локоны были собраны в тугой хвост на затылке.
— Какая к черту певица.
— Как мы ее с тобой не любим.
— Сегодня для вас я исполню прощальную песню под названием «Crack of doom» британской группы «The tiger lillies».
Полина все еще доверяла ему, это трогало Толика почти до слез, он хотел упасть перед ней на колени и просить у нее прощения. Но она так беззащитно прижималась к нему, что он боялся даже шевельнуться и испугать ее.