***
Полина помнила звон в ушах, как ее несли куда-то, и что Толика рядом с ней уже не было. Медсестра с золотистыми волосами казалась ей крайне навязчивой, а ее противный голос до боли знакомым. Врач задавал ей какие-то вопросы, она отвечала ему свое имя, а потом спрашивала что-то сама, но совершенно не помнила, что хотела узнать. Она понимала, что она уже не в баре, мысленно пыталась попасть туда обратно, будто бы она снова была волшебницей и могла перенести себя в другой мир. Она хотела связаться с Толиком, но у нее не выходило. Еще отчего-то она боялась Крысиного Короля.
Окончательно она очнулась уже в реанимации. Вокруг тихо гуди какие-то приборы, голова болела. Полина поняла, что все закончилась, и ее Толик, наверное, уже где-то в окружении полиции. Она отчего-то была твердо уверена, что он жив. Чувствовала это также ясно, как ощущала все свои эмоции еще не так давно в прокуренном баре. На нее напало такое чувство бессилия, что слезы текли сами собой, и вроде бы ей ввели какое-то успокоительное. Она снова спала, а когда проснулась, в скором времени ее перевели в обычную палату.
Первыми, с кем она говорила после врачей, которые что-то утверждали про ушиб мозга, не сильно ее волнующий, были полицейские. Тогда она еще не успела обо всем подумать и говорила им только о том, что какой-то мужик наставил на нее пистолет, а потом произошел взрыв. Вскоре появилась мама, она все обнимала ее, целовала в горячий лоб и сквозь слезы говорила, что все будет хорошо, и папа несомненно найдет виновников. Отец был молчалив и печален, и не давал ей таких решительных обещаний.
Во второй его визит, она вдруг спросила:
— Те люди, что похитили меня и маму. Ты им отомстил?
Он долго молчал, смотря на нее долгим грузным взглядом, а потом покачал головой.
— После тюрьмы я поклялся себе больше не возвращаться к делам. Я думаю, что у человека есть шанс исправиться, и я использовал его. Ты можешь меня ненавидеть еще больше, Полина. Ради этого шанса я принес вас в жертву.
Она думала, что была должна почувствовать обиду, но оказалось, ей стало только легче. Может быть, потому что она сама хотела, чтобы у человека был шанс исправиться. И если ее отец не врал ей, ее опасение в баре про жизнь Марка было напрасным.
Потом, когда ее навещала Юля, хранящая в себе семимесячного ребенка, она попросила ее узнать, что случилось с грабителями. Главное выяснить не удалось, но кое-что давало надежду. Двое преступников вместе с работником банка погибли во время взрыва, а одного удалось задержать. Что случилось с четвертым, общественности пока не полагалось знать. Полина вспомнила рассказ Лазаря, он сохранился в ее голове в деталях. Харя Гинзбург был внутри вместе с Сережей, а потом Толик сказал Чеславу посмотреть, как у них протекает работа, и они с Сережей поменялись. Значит, во время взрыва погиб Харя Гинзбург и Чеслав. Ей стало грустно, будто бы она знала друга Толика лично. Задержан был либо Толик, либо Харя.
Полина ждала, что он с ней свяжется. Потом она упросила отца узнать о похоронах преступников. Он долго мялся, но, в конце концов, согласился. На похороны Чеслава она отправила верную Юлю, которой рассказала всю историю про бар. Она ей не поверила, посчитала, что из-за травмы ей привиделся целый роман, но тем не менее, не сильно настаивала на своей версии и не тревожила ее скепсисом. Полина говорила ей, что если Толик появится на кладбище, то он ее узнает. Юля вертела пальцем у виска, но на похоронах даже немного надеялась, что тот действительно к ней подойдет. Но его не было.
Перед выпиской Полине медсестра передала огромную книжку с фотографиями про акул, но она не смогла выяснить, кто ее передал. Записки в ней тоже не было.
Полина ждала встречи с Толиком, но не могла понять, что она будет делать, когда она произойдет. Она знала о том, что он угрожал людям, торговал наркотиками и, в конце концов, устроил неудачное ограбление банка. Если она его не сдаст полиции, то она станет, как ее мать, которую она всегда осуждала за верность отцу. В баре она не могла предположить, что захочет передать его органам правопорядка, но теперь это мысль посещала ее все чаще, хотя и не утвердилась полностью. Иногда ей казалось, что если она его сдаст полиции, то это будет предательством самой себя, потому что она будто бы прожила вместе с ним его жизнь. А еще она не могла убедить себя в том, что он по-настоящему плохой человек, хотя все факты указывали на это. И сердце у нее сжималось от жалости, когда она пересказывала себе его историю про мамочку и отца. Наверное, в эти моменты она могла, наконец, понять свою мать, хотя и по-прежнему сопротивлялась этому.
К тому же он был наркоманом, хотя официально это и не числилось преступлением, но ее это сильно волновало. Она нашла в больнице психиатра, который, может быть, из жалости, но обнадежил, что метамфетаминовя наркомания лечится.
Выйдя из больницы, она несколько дней провела за компьютером дома у родителей, пытаясь найти информацию в интернете, что же тогда с ними произошло, откуда этот бар, и почему их сознания слились. Она натыкалась на отдаленно похожие случаи, но они были написаны слишком шизофреническим языком, и Полина им не верил. В конце третьего дня она с улыбкой отодвинулась от компьютера и решила для себя, что ее мечта сбылась, и какая-то магия все-таки существует, и теперь она действительно немного волшебница.
На следующий день ей позвонили с неизвестного номера.
— Здравствуйте, это Полина? — голос показался ей знакомым, но это был не Толик.
— Да, кто это?
— Меня зовут Ярослав, и я хотел вам кое-чего передать.
— Ярик?! — она подскочила на месте, голос казался не совсем таким, каким она слышала его в баре, но интонации были знакомыми.
— Ну да. Короче не прими меня за шизофреника, я не понимаю, что там за история у вас, но видимо он действительно рассказал тебе про меня. В общем, я завтра еду на поезде во Владивосток, мне нужно передать кое-какие вещи кое-кому, вот. И может быть, ты хотела бы поехать со мной?
От волнения она не знала, что ему ответить. Из-за ее молчания, Ярик даже забеспокоился.
— Слушай, я понимаю, как это долбануто звучит, меня просто просили вот так передать. Не думай, что я псих какой-то, просто ты меня вроде как узнала, я и продолжил.
— Помолчи, я думаю.
— А ну этот кое-кто еще сказал, что он теперь хороший, ищет себе работу там и все дела. Вот кстати без образования как-то можно морских животных изучать? Но это он, конечно, загнул. В общем, ищет там что-то себе.
— Я не хочу ехать на поезде, куплю билеты на самолет. Сколько тебе суток ехать, ты сможешь со мной связаться оттуда, Ярик?
— Ну да. Хотя подожди, может, я тебе тогда вещи передам, а то мне не очень-то охота ехать во Владик?
— Нет. Я еще не знаю, что буду делать.
— Так ты бы определилась, и я бы тебе вещи передал.
— Нет. Может, если до Владивостока доедешь, то потом и в Турцию решишься, наконец, сгонять.
— Чего?
— Пока, Ярик. Я тебе позвоню на этот номер, как прилечу.
Полина посмотрела свои счета, денег там заметно прибавилось, видимо отец решил побаловать ее после травмы. Она купила билеты, собрала вещи, которых было не достаточно для полноценного переезда, но так, чтобы хватило на первое время, и заказала билет до Владивостока. Потом она поцеловала маму, помахала отцу, и сказала, что поедет ночевать к Юле.
Через несколько часов она сидела в самолете и смотрела на отдаляющиеся огни ночной Москвы.