— Ты не эгоист, — Мид спокойно смотрел в синие глаза. – Не больший, чем твои родители. Поставили свою размеренную жизнь выше счастья сына. Ты поступил смело, я горжусь тобой.
— Черт, ты говоришь так, будто я совершил нечто героическое, — смутился Синицын.
— Так и есть, — улыбнулся Мид. – Мы ведь не актеры. Каждый наш ход необратим. Не будет дублей, не будет возможности переиграть сцену, каждое наше решение имеет последствия в первую очередь для нас самих. Хорошее или плохое, нам с этим жить, со всеми словами, что мы произнесли и решениями, которые приняли. Это так очевидно, но страшно, стоит лишь задуматься.
Они помолчали. Каждый думал о своем, поглощая аппетитно пахнущую пиццу, и прокручивал в голове самые яркие моменты. Синицын все больше убеждался, как ему повезло с Мидом. Сложно найти кого-то с кем можно помолчать, но сложнее – с кем поговорить. Да еще и открыться. Григорий с благодарностью посмотрел в ореховые глаза, и, встретив в них понимание, тепло улыбнулся.
Краем глаза Григорий заметил, рука Альба лежала совсем рядом с его.
— Мид, дай мне свою руку, — Синицын повернул кисть ладонью вверх. – Ну же.
— Ты чего? Здесь немного народу, но...
— Давай же.
Миддлемист замешкался, но все же решился. Когда его ладонь полностью накрыла кисть Синицына, мужчина мягко сжал пальцы Альба своими. Улыбка коснулась губ обоих.
— Вроде бы мелочь, а тем не менее, — начал Григорий, — к нашим услугам столько средств связи, но чтобы почувствовать биение сердце стоит просто взять любимого за руку. А мы так редко это делаем.
У Мида перехватило дыхание.
— Любимого... – одними губами прошептал парень.
— Да, – Синицын переплел их пальцы.
Романтический вечер, ужин при свечах, интимная обстановка, особая атмосфера, Мид представлял, как он услышит признание от Грега, как шепнет свое в ответ. Страшно ему или нет, отрицать очевидное парень не мог, дороже Синицына в его жизни никого нет. Но это тихое такое спокойное «любимого» в будничной обстановке кафе во сто крат лучше. Никакого фетиша из слов, они должны быть не праздником, а констатацией факта, ощущением, что чувствуешь всегда и везде, для которого не нужны свечи, музыка и ужин в ресторане. Так считал Мид. Альба прикрыл глаза и улыбнулся тепло и спокойно. Давно он не чувствовал такого умиротворения. С Синицыным так хорошо, словно тот настоящий свет, который так беспрепятственно проникает в душу и освещает каждый уголок. Мид глубоко вздохнул, и ответил на касание руки легким поглаживанием ладони Григория.
глава 11
Отношения продвигались. Мид все чаще бывал в гостях у Синицына, первым Альба звонил редко, но зато проявлял активность в выборе места для их отдыха. Григорий не спешил продвинуться дальше ласк, а давал Миду возможность свыкнуться с новым витком в отношениях, чтобы тот, когда придет время, ни о чем не жалел и был счастлив.
Как и прежде Григорий заезжал в салон к Альбу каждый вечер, забирал парня после работы.
Сегодня Мид остался допоздна и заканчивал букет в компании Никиты: Михаил отправился по делам, а смена девочек закончилась.
Ягдин наблюдал за действиями Альба, стоя рядом, когда заметил машину Синицына, а потом и самого мужчину, идущего к входу в салон. Решив прояснить для себя один момент, Никита незаметно для Мида столкнул с края стола искусственную бабочку для букета.
— Ой, извини, пожалуйста.
— Ничего, я подниму, – Мид нагнулся, скрываясь за прилавком. – Черт, застряла между стыком столов.
Никита улыбнулся, зашедшему Синицыну, мужчина как раз остановился напротив него, намереваясь спросить Мида, но Ягдин хитро прищурившись и опустив руку под стол, дотронулся до макушки Альба.
— Мид, боюсь, тебе придется отвлечься от процесса, — удрученно вздохнул Никита. — К тебе пришли.
Григорий посмотрел на растрепанного Альба, так и стоявшего на коленях и скрытого за прилавком.
— О, привет, Гриш. Я тут сейчас закончу, и пойдем, — Мид опять нырнул вниз.
К сожалению, Синицын действовал быстрее, чем соображал, да и возникшие в его голове картины сохранению равновесия не способствовали. Григорий неразборчиво рыкнул и звонко шлепнул по столу рукой, свободной хватая Никиту за пиджак, Ягдин примирительно вскинул руки вверх.
— Гриш! Ты что творишь! – Мид резко вскочил, сжав в руке искусственную бабочку. – В чем дело, я не понимаю?
— Это чем ты тут занимаешься?! – прошипел Григорий, метая взглядом молнии.
Альба посмотрел на разгневанного Синицына, потом на ухмыляющегося Ягдина и неприметное украшение у себя в руке.
— Ты, идиот! – покраснел Мид. – Вот, что я с пола поднимал.
Григорий наконец-то заметил. Маленькое насекомое переливалось в свете ламп.
— Мид, — начал извиняться Синицын, отпуская ткань пиджака Никиты. Но Альба лишь хмыкнул и, сложив руки на груди, отвернулся.
Повисшую тишину пронзил смех Ягдина. Его забавляло наблюдать за Мидом, когда тот общался с Григорием. Парень менялся на глазах, становился более раскрепощенным, словно оттаивал. Можно сказать, рядом с Синицыным Мид оживал.
— Вы бы видели себя со стороны, — смеялся Никита, чуть не складываясь пополам. – Я так и знал! Сейчас покажу вам кое-что. – Молодой человек запустил руку в карман брюк и, вынув кольцо, надел его на безымянный палец. – На работе с ним неудобно, да и потерять можно. А так я женат вообще-то. Против подобных вам ничего не имею, но на эксперименты меня не тянет, — быстро договорил Никита.
— Тогда зачем? – нахмурился Григорий, припоминая красноречивые взгляды Ягдина, направленные на Мида, да и крутился он здесь постоянно, причем, чаще всего около Альба.
— Да мы тут все уже догадываемся о вас, – пожал плечами Никита, наблюдая, как Миддлемист повторно краснеет. – Но я люблю знать, а не предполагать. Ну, ладно, я пошел.