глава 14
В понедельник Синицын шел на работу нехотя. И только проведенные вместе с Мидом выходные и его поддержка подтверждали – он поступил правильно, и все равно, что там задумала Марина. Но, несмотря на уверенность, в памяти оживали старые страхи, и пугала возможность встретить пропитанные отвращением и брезгливостью косые взгляды. Вспоминались подколки бывших друзей, которые семь лет назад отправили в больницу, брошенные кем-то из них слова: «я с ним за одним столом сидел». Безусловно, на работе так далеко дело не зайдет, но все равно жутко.
Синицын расправил плечи, поднял голову и постарался внутренне собраться, после чего только вошел в стеклянные двери бизнес-центра. Как обычно, поздоровался с охраной и поднялся на нужный этаж. Странно, но все вели себя как обычно, ножи в спину не полетели, не слышалось и противного шепотка в след.
Мужчина налил себе кофе, включил компьютер и начал проверять почту. Письме на десятом дверь открылась и, как всегда без предварительного стука, в кабинет вошла Марина. Скинув с края стола степлер, девушка села на освободившееся место.
Марина все выходные провела с подругами, орошая их блузки своими слезами. Девушки сочувствующе вздыхали, поддакивали, дескать, развелось в мире геев, нормальных мужиков не осталось. Излив свое негодование, получив толику сострадания, Марина прошлась по магазинам, обновила маникюр и педикюр, сделала новую укладку. И все время она думала о Григории, в голове крутились его слова о зеленом и красном чае. Марина раздумывала о вкусах, человеческой природе, и все больше склонялась к мысли, что вела себя неправильно и глупо. Хотя, врожденная гордость не позволит ей признаться в собственной неправоте и извиниться открыто, однако именно за этим она и пришла в кабинет Синицына. И все же сердце наполняла грусть при виде красивого, успешного мужчины, великолепного сотрудника и хорошего человека, с ровным, мягким характером. Но, как ни странно, одновременно утешало, что Грег не достанется не только Марине, а вообще любой другой девушке. Соперницу можно, конечно, смять и растоптать. Ну, а если не выйдет? Такой удар по самооценке, особенно, когда привык получать все желаемое. А так... Раз он любит людей одного с ним пола, в этом никто не виноват.
— И все же я никак не могу понять таких, как ты. Мужчин и так мало, а вы еще и друг с другом... — Марина с укоризной посмотрела на Синицына, а ведь до чего же он все-таки хорош. Они могли стать такой парой. — Но я здесь не твой «чай» обсуждать пришла. Ты жутко холодный, отстраненный тип, не сумевший понять, какой брильянт, в лице меня, шел тебе в руки. А я не люблю глупцов. Так что можешь быть официально свободен, о твоих предпочтениях я никому не скажу. — Марина поднялась с края стола, вернула степлер на место и прихватила с собой кружку с кофе Синицына. — Счастья не желаю, сам понимаешь, — бросила на прощание и вышла за дверь.
Григорий потер пальцами переносицу. И что это сейчас было? Понимание? Прощение? Одобрение? А черт со всем этим, не стоит мозги убивать, пытаясь понять. Самое главное, что опасность исчезла и для него, и для Мида с Таней. К тому же Синицын подумывал перевестись в новый офис, если бы пришлось, пусть он находится в два раза дальше от дома и добираться до него очень неудобно. Но Альба переубедил, объяснив, что там может найтись своя «Марина». А бегать в любом случае, процесс довольно увлекательный, легко начать, но трудно остановиться.
Синицын не стал медлить и выжидать, сразу набрал Мида и оставил на голосовой почте сообщение, а заодно пригласил в ресторан отпраздновать. Не известно еще, что там завтрашний день готовит, поэтому стоит отметить хорошую новость и сказать спасибо за сегодняшнюю удачу. Потом подумал, и отправил СМС Наташе, чтобы больше за него не беспокоилась, а затем Синицын с головой ушел в работу, чувствуя небывалый прилив бодрости и сил.
Сотрудники заметили малопонятную отстраненность, в последние дни резко возникшую между Григорием и Мариной, несколько неожиданную после того, как они всю прошлую неделю ходили, как связанные. Бросалась в глаза и разница в настроениях: Синицын весь светился от счастья, к нему вернулась привычная жизнерадостность и общительность, Марина же ходила недовольная, придиралась по мелочам, постоянно третировала свою секретаршу. Григорий подумывал наладить отношения с Мариной, все-таки ее можно понять, понравился девушке мужчина, выбрала она не тот способ, чтобы завоевать его, но все-таки вовремя одумалась. Но Мид разубедил, сказав, что близость наоборот будет только ранить чувства девушки, служить постоянным напоминанием отношений, которых у нее не будет. Григорий согласился, действительно, вряд ли они станут с ней друзьями, а такое откровенное пренебрежение чужой симпатией похоже больше на издевательство, чем на попытку сблизиться. Да и какое дело Грегу до посторонних, совершенно чужих людей, когда у него есть Мид. Синицын решил позаботиться о своем собственном счастье.
Сотрудники, посплетничав за их спинами и так ни к чему не придя, постепенно потеряли интерес к так и не возникшей паре Григория и Марины. К тому в офисе же по-прежнему было много работы.
Синицын один больше не ночевал, оставался у Альбы или утаскивал парня домой к себе после очередной прогулки. Методом проб стало известно, что Мид до чертиков боится щекотки, причем, только на левой пятке, а также краснеет и быстро заводится, стоит его прижать к стене. Спина у Альбы оказалась сплошной эрогенной зоной, чем Синицын пользовался регулярно и совершенно бессовестно, то и дело, покусывая и царапая кожу на лопатках. Выяснялись и прочие бытовые мелочи. Григорию пришлось обзавестись вторым одеялом, иначе он рисковал к утру замерзнуть. И как оказалось, Мид не соврал о своих способностях вмещать впечатляющее количество еды в желудок, его было проще пристрелить, чем прокормить. И Григорий часто просыпался из-за шума на кухне, когда Альба по ночам вставал сварить себе порцию сосисок, проголодавшись, но постепенно Синицын привык и лишь посмеивался, когда сонный парень бродил в потемках по квартире на манер зомби и врезался в дверные косяки.
Мид и Григорий устроились в гостиной Альбы на мягких подушках, разбросанных по полу. Сквозь огромные, до самого потолка окна, в комнату лился свет. Тай грелся на солнце, свернувшись клубочком на кресле. Трудовая неделя подошла к концу, а мужчины уже приноровились сверять графики и совмещать выходные, поэтому ленно наслаждались обществом друг друга и безмятежностью.
Альба отрезал себе и Синицыну еще по дольке арбуза. Спелый, сочный плод так и хрустел при каждом движении ножа.
— Я сейчас лопну, но остановиться все равно не смогу, — Грег впился в сочную красную мякоть.
— Я же тебе сказал, что умею их выбирать. А ты мне невкусный взять предлагал.
— Да я не спорю. Обычно просто тыкаю пальцем в какой приглянется, а там уже вскрытие покажет, — Григорий сплюнул косточки и откусил еще кусок. — У тебя когда там отпуск будет?