Картина недавней беседы с отцом Владимиром словно повторилась. Но теперь уже мать и дочь сидели в покоях игуменьи Варвары, и Анастасия Аркадьевна рассказывала матушке настоятельнице о своих семейных горестях и о благословении отца Владимира. Игуменья слушала ее, опустив голову, и молча перебирала четки.
– Пожалуйста, – говорила Анастасия Аркадьевна игуменье, – не делайте моей дочери снисхождения. Посылайте ее на самые тяжелые послушания, заставляйте делать все, что делают другие, тогда она узнает, что такое монастырь.
При этих словах игуменья подняла голову:
– Не беспокойтесь, Анастасия Аркадьевна, мы ни для кого не делаем снисхождения. Обещаю вам, что в течение долгого времени я буду испытывать вашу дочь. Если она не выдержит нашей строгости, то вернется домой. Все в воле Божией.
После ухода Анастасии Аркадьевны настоятельница посмотрела на Аню долгим задумчивым взглядом. От этого взгляда Аня вся смешалась и покраснела.
– Вы еще молоды, – наконец вымолвила игуменья, – да и к труду едва ли приучены. Вам будет трудно у нас. Но ничего не поделаешь, все поступающие проходят эти испытания, и я не лукавила перед вашей матерью, предположив, что вскоре вы и сами захотите уйти от нас.
– Все, что только будет приказано вами, я постараюсь выполнить, хотя бы мне пришлось умереть за святое послушание, – пылко воскликнула Аня.
– Ну, милая моя, – улыбнулась игуменья, – умереть мы вам не дадим. Пока будете жить в монастырской гостинице для трудниц, ходить в храм и на послушания. Присмотритесь к иноческой жизни, и тогда, если будет Богу угодно, назову вас своим чадом и вы будете облачены в одежды послушницы. Теперь помолимся! – Она открыла Псалтирь и начала читать: «Господь пасет мя и ничтоже мя лишит…»
Прочтя псалом и благословляя Аню, игуменья на прощанье наставляла:
– В обители с сестрами не разговаривайте. Никому не говорите, кто вы и зачем сюда пришли. Два слова должны быть у вас на устах: благословите и простите. Старшая по гостинице монахиня Силуана, ее слушайтесь во всем.
Матушка Варвара взяла со стола маленький серебряный колокольчик и позвонила. Вошла молоденькая келейница игуменьи Таня. Она поклонилась матушке Варваре и молча ждала ее распоряжений.
– Вот что, Танюша, отведи эту девушку к матери Силуане, чтобы она поселила ее и дала послушание.
Аня поклонилась матушке игуменье до земли и последовала за Таней. Пока они шли, Таня не проронила ни слова. «Куда же мы идем?» – думала Аня, пока они, миновав сестринский корпус и выйдя за ограду, не оказались в монастырском хозяйственном дворе. Сбоку от хозяйственных построек стоял старый, покосившийся деревянный двухэтажный дом. К нему-то и направилась Таня.
Они вошли в небольшую прихожую, вправо и влево от которой расходились два коридора с дверями. Прямо из прихожей на второй этаж вела узкая деревянная лестница. Под лестницей напротив окна за столом сидела пожилая монахиня и читала вполголоса Псалтирь. Когда девушки зашли, она отложила книгу и, сняв очки, подслеповато посмотрела на них. Таня, не дожидаясь, когда монахиня разглядит их, сказала:
– Мать Силуана, я, по благословению матушки игуменьи, новенькую привела.
– А, новенькую, а то я гляжу, вроде не наша. Ну и слава Богу! Работы всем хватит. – И монахиня Силуана пошла к лестнице, поманив за собой Аню.
Аня последовала за ней по скрипучим ступенькам. Наверху так же, в разные стороны, расходился коридор, в каждом не менее четырех дверей. Матушка Силуана свернула направо и толкнула первую дверь. Там оказалась комната с двумя деревянными кроватями и небольшим столом, в углу напротив икон стоял аналой, покрытый домотканым покрывалом и расшитым красными нитками полотенцем.
– Здесь, милая, будешь жить. Да каким же именем ты крещена?
– Анной, в честь пророчицы Анны.
– Пророчицы, значит, – улыбнулась монахиня, – ну, располагайся и спускайся ко мне. Да, вот еще: с тобой в келье живет Акулина, сейчас она на послушании.
Аня разложила свои вещи и спустилась к матушке Силуане на первый этаж. Монахиня уже ждала ее.
– Вот тебе, Аня, ведро и тряпки. Сходи за водой к колодцу и вымой полы во всей гостинице.
– Благословите. – Аня низко поклонилась и, взяв тряпки с ведром, пошла за водой в указанное матушкой место.
Ане было стыдно и страшно. Ведь она ни разу в жизни не мыла полов. «Как мне исполнить мое первое послушание и не посрамиться?» – с горечью думала девушка, неся от колодца ведро воды. Когда Аня начала мыть полы, Силуана какое-то время понаблюдала за ней. Видя, как девушка неумело возит тряпкой по полу, монахиня не выдержала, подошла, взяла из ее рук тряпку и стала учить. Когда Аня с горем пополам домыла полы, матушка Силуана велела ей умыться и привести себя в порядок, чтобы идти в трапезную, а затем в храм.