— По прошествии двадцати четырех часов чудо осталось необъяснимым. Прошу меня извинить — я собираюсь еще раз взглянуть на исчезнувший дом. — Торн также приподнялся. — Нет-нет, Торн. Я хотел бы пойти один.
Одевшись потеплее, Эллери вышел из дома. Сугробы поднялись до нижних окон, а деревья почти полностью скрылись под снегом. Расчищенная кем-то тропинка у парадной двери длиной в несколько футов была наполовину засыпана.
Эллери стоял на тропинке, глубоко вдыхая холодный воздух и глядя направо, в сторону пустого прямоугольника, где ранее находился Черный Дом. Через этот прямоугольник к опушке леса вели едва различимые следы. Защищаясь от пронизывающего ветра, он поднял воротник пальто и шагнул в снег, доходящий до пояса.
Передвижение было трудным, но не слишком неприятным. Вскоре Эллери понемногу согрелся. Вокруг расстилался незнакомый мир — белый и безмолвный.
Когда Эллери пересек открытое пространство и углубился в чащу, у него появилось чувство, что он оставляет за собой даже этот новый мир. Все сверкало неземной красотой; снег, покрывавший деревья, придавал им причудливые формы; крупные хлопья иногда падали на Эллери с нижних веток.
Благодаря естественному навесу между небом и землей в лесу снег не заметал таинственные следы так быстро. Они шли уверенной прямой линией к какой-то отдаленной цели. Эллери ускорил шаг, возбужденный предвкушением открытия.
Внезапно мир стал черным.
Это выглядело очень странно. Сначала снег сделался серым, затем темно-серым и, наконец, черным, как агат, словно его снизу насквозь пропитали чернила. С некоторым удивлением Эллери ощутил щекой холодное прикосновение сугроба.
Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на спине в снегу, а рядом склонившегося над ним Торна в теплом пальто, с носом, торчащим, как колючка, на синеватом лице.
— Квин! — крикнул старик, тряся его изо всех сил. — С вами все в порядке?
Эллери сел, облизывая губы.
— Насколько это возможно, — простонал он. — Что меня ударило? Это походило на гром небесный. — Потерев затылок, он с трудом поднялся на ноги. — Ну, Торн, мы, кажется, добрались до границ заколдованной земли.
— Вы не бредите? — с беспокойством спросил адвокат.
Эллери огляделся в поисках следов, которые обнаружил. Однако за исключением двойной линии отпечатков ног, в конце которой стоял Торн, никаких следов не было. Очевидно, он порядочное время пролежал в снегу.
— Дальше мы не можем идти, — скорчив гримасу, сказал Эллери. — За этой невидимой границей царство мертвых. «Lasciate ogni spcranza voi ch’entratc…»[15] Простите, Торн. Кажется, вы спасли мне жизнь?
Торн обвел взглядом безмолвный лес.
— Не знаю. Вряд ли. По крайней мере, я нашел вас лежащим здесь в одиночестве и здорово перепугался — решил, что вы мертвы.
— Это очень легко могло произойти, — поежился Эллери.
— Когда вы ушли, Элис поднялась наверх, Райнах сказал, что хочет вздремнуть, а я решил пройтись. Пробравшись сквозь сугробы к дороге, я подумал о вас и пошел назад. Ваши следы почти засыпало, но они были еще достаточно различимы, чтобы я смог пройти через пустое место к опушке и в итоге наткнуться на вас. Теперь следы засыпало окончательно.
— С одной стороны, мне это не нравится, — промолвил Эллери, — а с другой, нравится, и даже очень.
— Что вы имеете в виду?
— Не могу себе представить, — усмехнулся Эллери, — чтобы силы небесные опустились до такого подлого нападения.
— Да, теперь война идет в открытую, — пробормотал Торн. — Кто бы это ни был, он не остановится ни перед чем.
— Однако война достаточно милосердная. Я был в его власти, и он мог прикончить меня так же легко, как…
Эллери не договорил. Послышался резкий звук, похожий на треснувшее в огне сосновое полено или замерзшую ветку, разломившуюся надвое, но значительно более громкий. Потом до них донеслось глухое эхо.
Это был выстрел.
— Стреляли в доме! — крикнул Эллери. — Возвращаемся!
Торн, смертельно бледный, потащился через сугробы.
Эллери полез в карман.
— Мой на месте… — Его замерзшие пальцы ощупали барабан. — Нет, черт возьми, его разрядили! А у меня нет запасных патронов. — Он умолк, стиснув зубы.
Они застали Райнаха и женщин беспокойно снующими по дому, словно запуганные животные, в поисках неизвестно чего.
— Вы тоже слышали это? — возбужденно крикнул толстяк, когда Эллери и Торн ворвались в особняк. — Кто-то стрелял!
— Откуда? — спросил Эллери, окидывая глазами помещение. — И где Кит?
— Не знаю, где он. Милли говорит, что стреляли где-то позади дома. Я дремал, так что ничего не знаю. Выстрел! Ну, по крайней мере, он играет в открытую.
— Кто? — осведомился Эллери.
Толстяк пожал плечами. Эллери прошел через кухню и открыл заднюю дверь. Снежный покров снаружи был гладким и не тронутым следами. Когда он вернулся в гостиную, Элис дрожащими пальцами закутывала шею шарфом.
— Не знаю, сколько еще времени вы намерены оставаться в этом ужасном месте, — взволнованно заговорила она, — но с меня довольно, благодарю вас. Мистер Торн, я настаиваю, чтобы вы немедленно забрали меня отсюда! Больше я здесь не останусь ни на минуту!
— Ну-ну, мисс Мейхью, — огорченно сказал Торн, беря ее за руку, — я бы и сам этого хотел. Но разве вы не видите?..
Эллери, поднимавшийся наверх, перепрыгивая через три ступеньки, больше ничего не слышал. Добежав до комнаты Торна, он открыл дверь пинком ноги и принюхался. Потом с мрачной усмешкой он подошел к смятой постели и отодвинул подушку. Под ней лежал старомодный револьвер с длинным дулом. Эллери обследовал барабан, оказавшийся пустым, затем поднес дуло к носу.
— Ну? — осведомился Торн из дверного проема. Рядом с ним стояла Элис.
— Да, — ответил Эллери, отбрасывая оружие в сторону, — теперь мы имеем дело с фактом, а не с фантазией. Как вы сказали, Торн, это война. Выстрел был произведен из вашего револьвера. Дуло еще теплое, и если вы принюхаетесь, то почувствуете запах пороха. А патроны исчезли.
— Но что это значит? — простонала Элис.
— Это значит, что кто-то очень умен. С помощью безобидного трюка меня и Торна заманили назад в дом. Возможно, выстрел служил не только приманкой, но и предупреждением.
Элис опустилась на кровать Торна.
— Вы имеете в виду, что мы…
— Да, — кивнул Эллери, — с этого времени мы — пленники, мисс Мейхью. Заключенные, которые не могут покидать пределы тюрьмы. Интересно, почему? — нахмурившись, добавил он.
День прошел в тумане безвременья. Внешний мир, казалось, задыхался в снежной пелене. Небеса разверзлись, чтобы избавиться от всего снега, который там скопился.
В полдень внезапно появился молодой Кит, молчаливый и мрачный. Жадно проглотив горячую пищу, он без объяснений удалился к себе в спальню. Доктор Райнах некоторое время ходил вокруг да около, затем исчез, чтобы вернуться перед обедом мокрым, грязным и угрюмым. К концу дня разговоры иссякли. Торн с отчаяния принялся за бутылку виски. Кит спустился в восемь, сварил себе кофе, выпил три чашки и снова отправился наверх. Доктор Райнах, по-видимому, окончательно утратил свое добродушие: он стал мрачным и сердитым, открывая рот только для того, чтобы рявкнуть на жену.
Снег продолжал падать.
Без лишних слов все рано отправились спать.
К полуночи напряжение сгустилось настолько, что даже железные нервы Эллери не могли его выносить. Несколько часов он бродил по спальне, ковыряя кочергой дрова в камине и строя в уме самые невероятные предположения, пока у него не разболелась голова. О сне не могло быть и речи.
Повинуясь не поддающемуся анализу импульсу, Эллери надел пиджак и вышел в промерзший коридор.
15
«Входящие, оставьте упования» (ит.). Надпись на вратах ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.