Вчера здесь был слышен — правда, очень слабо, но все-таки был слышен — школьный звонок.
Из подъезда вышла женщина с кошелкой. Хозяйка отправляется за покупками. Кошелка огромная, да еще зеленая авоська на руке висит... Большая, должно быть, семья у этой женщины!
А другая женщина, наоборот, вошла в ворота. Заглянула в сад, присела на скамейку. Потом мимо всех подъездов прошлась, даже в закоулок посмотрела между домом и каменной стеной забора.
То ли квартиру чью-нибудь ищет, то ли думала, что двор проходной... А другого выхода нет, вот она и уходит. Нет, не ушла, остановилась на улице за воротами... Немножко похожа на Галю Солнцеву, в особенности в профиль. Вот такой же вид бывает у Гали, когда она очень волнуется, жалеет кого-нибудь и не хочет этого показать, и хочет все поскорее уладить, и не уверена — рассердятся на нее или нет. Хорошая девочка Галя Солнцева, только не смей ты меня жалеть и не вмешивайся не в свои дела, а то рассержусь!
Галя сейчас уже за партой сидит, вынула тетрадь по арифметике... Вместе со звонком войдет в класс Иван Иванович.
Школа живет где-то за чужими домами своей размеренной жизнью. Как и накануне, Светлану охватило горькое чувство непоправимости. Вот и еще один школьный день проходит мимо нее. И никому до этого дела нет. Ну и пусть никому дела нет. Сама ушла и больше никогда не вернусь! А все-таки обидно сидеть вот так, совсем в стороне, когда все равнодушны и никто ничего не замечает!
Женщина у ворот поджидает кого-то. Вот увидела — помахала рукой.
Чудеса! Иван Иванович идет... и не в школу, а совсем в другую сторону. Не может быть — ведь сейчас звонок будет... Слабый звон донесся из-за каменной стены. Свершилось невероятное: Иван Иванович опоздал на урок!
Светлана даже привстала со скамейки и, притаившись за деревом, в тревоге смотрела на улицу.
Иван Иванович подошел к воротам... А из переулка, откуда ни возьмись, Лида Максимова, пальто внакидку, бежит запыхавшись...
Они знают женщину, похожую на Галю. Должно быть, это Галина мама, вот и все! Подойдя к ней, они как-то сразу успокаиваются и смотрят в сторону площади, откуда идет через улицу мужчина в коричневом пальто, под руку с Натальей Николаевной.
Школа и детский дом — все перемешалось, все приходит в движение... И вдруг Светлана увидела себя в самом центре.
Вот и кончился ее наивный обман. И как быстро!
Первой мыслью было — спрятаться в одном из подъездов. Они были как темные норы — пускай не очень надежное, но все же укрытие. Нет, теперь уже поздно: от ворот будет видно, как она побежит.
Светлане вдруг вспомнилось, как однажды с ребятами она ловила ежика в лесу. Застигнутый врасплох, он метался по дорожке, топал и хрюкал сердито: отстаньте, мол, некогда мне, какое вам до меня дело! А норка была далеко, до нее не добраться. Тогда ежик прибегнул к последнему средству самозащиты — свернулся клубком и выставил все свои колючки...
Наталья Николаевна пошла к воротам.
Можно себе представить, что делается сейчас в школе и в детском доме! Сейчас они войдут во двор все вместе....
Раздув ноздри, Светлана снова села на скамейку и стала ждать. Ежик свернулся клубком и выставил все свои колючки.
Мужчина в коричневом пальто, не дойдя до ворот, отчаянным жестом показал на свои часы, приподнял шляпу, не то здороваясь, не то прощаясь, и помчался к трамвайной остановке.
Потом Лида с Иваном Ивановичем пошли налево, в сторону школы, а предполагаемая Галина мама — направо. У ворот осталась одна Наталья Николаевна. Она знала, где нужно искать, она шла прямо к Светланиной скамейке.
Светлана молча встала ей навстречу.
Лицо Натальи Николаевны не было таким спокойным, как всегда.
— Как ты напугала нас, девочка!
Она крепко обняла Светлану (тоже, должно быть, знала, что это помогает). Это помогает почти всегда! Но Светлана еще не хотела сдаваться.
Они сели на скамейку.
Маленькие дошколята, неведомо откуда появившиеся вдруг во дворе, окружили скамейку, смотрели любопытными глазами.
Наталья Николаевна встала:
— Пойдем, Светлана.
Светлана ответила горячим шепотом:
— Наталья Николаевна, я в школу больше никогда не пойду!
Наталья Николаевна взяла ее за руку:
— Я тебя в школу не зову. Пойдем домой.
А дома — то есть в детском доме — было большое волнение.
Уходя, Наталья Николаевна строго-настрого распорядилась ребятам ничего не говорить, не устраивать суматохи.
Но пришла воспитательница Тамара Владимировна. Ее не успели предупредить. А тут позвонили из школы, спросили, не вернулась ли в детский дом Светлана Соколова, которая убежала куда-то и уже два дня не ходит в класс.
Когда что-нибудь случалось в отсутствие Натальи Николаевны, Тамара Владимировна всегда терялась. По ее репликам в телефон ребята поняли, что Светлана куда-то пропала.
А тут еще Аня-Валя были разлучены в этот день кашлем. Они всегда болели вместе, но Валя уже успела начать кашлять, Аня же еще не успела, поэтому Аня пошла в школу, а Валя осталась дома.
Под натиском Тамары Владимировны, без поддержки сестры Валя сдалась очень быстро и рассказала про Светлану все, что знала.
Теперь, в свою очередь, Тамара Владимировна позвонила в школу. Как раз в эту минуту в кабинете директора сидела Аня-без-Вали, которой тоже пришлось капитулировать.
Галя Солнцева и обе Мухи, узнав, что Аню «повели к директору», превозмогая естественный для каждой школьницы страх перед этим святилищем, добровольно явились к дверям кабинета.
Потом в школу вернулись Иван Иванович и Лида. В четвертом «А» начался урок, и все стало понемногу успокаиваться.
А в детском доме нянечка Тоня вдруг закричала:
— Идут! Идут! Нашлась! Отворяйте!
И дверь распахнулась раньше, чем Наталья Николаевна успела позвонить.
Светлана увидела встревоженные лица Тамары Владимировны и Тони, заплаканную Валю-без-Ани и маленького Славика с льняными волосами, к которому она уже успела привязаться. Из всех дверей в переднюю выглядывали ребята.
Появление Натальи Николаевны подействовало на всех, как хороший прием валерьянки.
Наталья Николаевна провела Светлану к себе в кабинет и, показав на диван, сказала:
— Посиди здесь.
А сама вышла восстанавливать нарушенный порядок.
На этом диване Светлана провела свою первую ночь в детском доме.
Диван широкий, коричнево-зеленый, приветливо-мягкий, даже странно было на нем спать с непривычки. А рядом в кресле сидела Наталья Николаевна, сидела до тех пор, пока Светлана не заснула...
Может быть, теперь выгонят из этого детского дома? Кажется, есть такие специальные детские дома для трудновоспитуемых детей... Может быть, отправят в такой детский дом? Тогда — прощай, диван!
Светлана прижалась щекой к пестрому валику...
Наталья Николаевна вернулась в кабинет: должно быть, нарушенный порядок уже восстановился.
Нет, еще не совсем восстановился порядок в детском доме. Звонок. Голоса в передней, шаги и опять какая-то суматоха.
Наталья Николаевна молча прислушалась.
Стук в дверь. Нянечка Тоня вошла в кабинет с испуганным лицом:
— Наталья Николаевна, Светланин лейтенант пришел и вас спрашивает!
Наталья Николаевна вышла в переднюю, оставив дверь кабинета открытой.
Первым движением Светланы было вскочить и мчаться в переднюю. Но она сейчас же опять села на диван. Ведь она не знала, зачем Наталья Николаевна сказала: «Сиди здесь!» — просто чтобы все наконец успокоились или в наказание. Если Наталья Николаевна посадила ее на диван в наказание, Светлана была готова сидеть на диване, пока не умрет от голода и жажды!
А в передней стоял Костя, без повязки на руке, с вещевым мешком за плечами. Он сказал, что командировка его кончилась, он возвращается в часть. Все свои дела в Москве он уже переделал, на утренний поезд не поспел, и получилось несколько часов свободных. Домой заехать он уже не успеет; кроме того, хотел узнать, как Светлана, а мимоходом взял два билета в кино... Как бы в доказательство, он вынул из кармана билеты и смущенно вертел их между пальцами.