– Я василиск.
Верно. Все чешуйчатые видят ночью.
– Тогда зелье, повышающее силу?
– Уверяю, я щедро одарен природой. Ни одна дама не жаловалась.
И снова этому чешуйчатому удалось заставить меня покраснеть.
– Я… Я не совсем эту силу имела в виду.
– То есть зелья, повышающие потенцию, вы не варите?
– Не могли бы вы говорить потише! – Я затравленно осмотрелась. Не услышал ли кто?
Поблизости никого не было. Зато на другой стороне зала у стола с напитками торчала Аманда Антер в окружении свиты. Одногруппницы угощались пуншем и старательно делали вид, что увлечены разговором. Но я-то видела, как они словно невзначай бросали взгляды в нашу сторону.
– Пятнадцать золотых. Согласитесь, это более чем щедрое предложение за минутную работу.
– То есть, если я еще немного порассуждаю о вашей несостоятельности в качестве зельевара, смогу повысить цену моей слезы до двадцати монет?
– Я отличный зельевар!
– И сколько противозачаточных вы сварили на этой неделе? Во-о-от… А у практикующего зельевара это зелье всегда пользуется спросом. Так что я не буду рисковать. Десять поцелуев. Это мое последнее слово. Или же ваши успехи на этом поле еще скромнее, чем опыт зельевара?
С меня хватит! Лучше завтра зайду к куратору и попрошу заменить рецепт!
– Всего хорошего.
Резко развернувшись, я быстрым шагом направилась к выходу. Пусть подавится своей слезой! Сомневаюсь, что типы, подобные этому, способны плакать.
Глава 2
На бал адептки Шалатарской академии целительниц прибыли в казенных каретах и вернуться должны были в них же. Об этом печальном нюансе я вспомнила, только когда сбежала по ступеням ратуши. И почему я не догадалась сунуть пару монет в карман платья? Да потому что таковые в вечерних нарядах не предусмотрены! Дамской сумочки у меня никогда не было, точнее, я планировала ее купить, но, когда настала пора выбирать между бесполезной сумочкой и практичным чемоданчиком целителя, решение было очевидным. Зато теперь я топталась перед ратушей, не зная, рискнуть ли отправиться в академию пешком или же вернуться в зал и подождать казенный экипаж.
Полтора часа ожидания против тридцатиминутной прогулки. Я задрала голову к ясному ночному небу, теплый ветерок ласково обдувал лицо. Городок у нас тихий и безопасный, патрули Темной стражи обходят его круглосуточно. Глубоко вздохнув, я торопливо зашагала по пустой улице.
Бальные тканевые туфельки не для долгих пеших прогулок. К этому выводу я пришла спустя два квартала. Сквозь тончайшую кожу ощущался каждый камень брусчатки. Мне бы сейчас мои туфли на высокой подошве… На такой через любую лужу перейдешь – и ноги не промочишь, в этой обуви я минувшей осенью до первых заморозков пробегала и осталась как новая. А вот бальные туфельки я уже, скорее всего, загубила – в темноте несколько раз споткнулась о выступающие камни и сбила носки.
– Делия?
Окликнувший меня голос принадлежал стражнику. Я столкнулась с патрулем полминуты назад, ответила на приветствие быстрым кивком и побежала дальше. Погруженная в свои мысли, я не сразу заметила, что один из стражей решил меня догнать.
Как же его звать-то? Марк? Мариус? Маркус!
Точно, Маркус Лерой. Вот только он не патрульный, а младший следователь. Недели три как познакомились. Нашу группу вывезли на практику в городской лазарет, и там мне поручили заштопать рану на плече офицера Лероя.
– Добрый вечер, офицер Лерой. Как ваше плечо?
– Вашими стараниями превосходно, даже шрама не осталось.
С трудом подавила улыбку. Мама всегда говорила, что у меня изумительное чувство иглы, пророчила, что я стану известнейшей вышивальщицей королевства. Отчасти предсказание мамы исполнилось, вот только вышиваю я теперь не по ткани, а сшиваю плоть.
– Я всего лишь сделала несколько стежков. С остальным ваш организм справился сам.
– И все равно я обязан вас поблагодарить.
– Хорошо. Я вас слушаю. – Я остановилась и вежливо повернулась к мужчине.
У него было открытое лицо с высоким лбом и квадратным подбородком, а еще от Маркуса Лероя веяло непоколебимой невозмутимостью. Он смотрел на меня, и взгляд светло-голубых глаз оставался спокойным, таким же, как когда я втыкала в него зачарованную иглу. Только через два года я смогу сращивать мягкие ткани без использования артефактов, но это при условии, что сейчас получу необходимый опыт и как следует набью руку. Вот за этим опытом нас и отправляли на практику в городской лазарет. Временами пациенты, узнав, что им предстояло иметь дело с начинающей целительницей и ее иглой, начинали возмущаться. Маркус Лерой был не из таких.