Одежды было много, слишком много. Я стянула с Саара сюртук и дрожащими от нетерпения пальцами, на ощупь пыталась расстегнуть рубашку. Видимо, почувствовав мое нетерпение, Саар отстранился и одним быстрым движением стянул рубашку через голову. От резкого движения лента, стягивающая его волосы, слетела, и темные волосы легли на плечи. Как он был красив в этот момент! Чувственной и неистовой, поистине демонической красотой.
Я провела подушечками пальцев по его рукам вверх, к широким плечам. По рельефным, скульптурно очерченным мышцам груди, живота, потянулась к пряжке ремня. Но Саар перехватил мою руку, поднял ее к лицу и, поймав мой взгляд, демонстративно медленно поцеловал запястье там, где судорожно бился пульс.
Этот взгляд, обещающий, жаждущий, наэлектризовал воздух вокруг, и я неосознанно качнулась вперед, отдаваясь его рукам и губам.
Кожа горела от прикосновений. Он чертил губами и языком дорожку от мочки уха к ямке между ключицами, а потом к ложбинке между холмиков грудей. Они налились желанием, и плотный тугой корсаж мешал, вызывал дискомфорт. Наконец Саар, даже не пытаясь расстегнуть пару дюжин пуговиц платья, рванул ткань на себя, и они посыпались на пол, дробно подпрыгивая. Платье шуршащей волной упало к ногам. Тонкие лямки нижней сорочки еле держались, и я плавно повела плечами, сбрасывая и ее тоже.
Саар замер, рассматривая меня, а я бесстыдно стояла перед ним обнаженная. Мне было до дрожи приятно видеть восхищение и желание в его глазах.
Он подхватил меня на руки и снова уложил на кровать. И когда он разделся до конца, лег рядом, а между нами больше не было преграды в виде ткани, на меня накатило чувство гармонии. Лежать вот так, кожа к коже, было очень естественно.
Я рассматривала Саара, полуприкрыв веки. Свет преломлялся сквозь кружево ресниц и рассеивался радужными бликами. Саар медленно обвел ладонью мое бедро, талию, обхватил грудь и слегка сжал в пальцах напрягшийся сосок. Потом наклонился и, щекоча волосами кожу, обхватил другой сосок губами и чуть прикусил, отчего в животе, казалось, закрутилась тугая пружина.
После несдержанных, страстных поцелуев он, видимо, решил мучить меня томительными, медленными ласками. Я изгибалась под его руками, даже не пытаясь сдерживать стоны. Напряжение нарастало, и я шептала его имя в тишине комнаты, наполненной только шумом нашего дыхания.
Когда он наконец накрыл меня собой, отгородив от всего мира, когда я обхватила его ногами и руками, и наши тела слились, как одно целое, изгиб к изгибу, я хотела только одного: чтобы он вошел в меня, наполнил своим желанием и любовью. И когда это наконец произошло, меня охватило блаженство.
Мы двигались навстречу друг другу, охваченные эйфорией, все быстрее и быстрее, в одном ритме. Спазмы наслаждения пробегали по телу. Удовольствие нарастало все сильнее, чтобы с последним, самым сильным толчком рассыпаться тысячей чувственных ощущений.
Позже, нежась в руках Саара, я перебирала его волосы и думала о том, что не вернусь в свой старый мир. И, кажется, это решение я приняла давно.
Саар, наверное, снова не спал несколько дней, и я думала, что он дремлет, но он вдруг открыл глаза. Несколько долгих секунд открыто смотрел в мои глаза, а потом спросил:
— Я сказал, что не уйду от тебя, но можешь ли ты тоже пообещать мне кое-что?
— Что? — спросила я шепотом.
Он поколебался, но все же сказал:
— Останься здесь, со мной, в этом мире.
Глава 69 Слова тети
Следующее утро показалось мне самым лучшим из тех, что я встретила в этом мире. И хотя Саар ушел еще ночью, воспоминания остались со мной. Теперь мы вместе и справимся со всем, что бы ни приготовила нам судьба.
Вчера после вопроса Саара на меня внезапно накатило озарение. Похоже, когда отталкивал меня и держал на расстоянии, он сомневался не в своих чувствах, а в том, что я соглашусь остаться здесь. Мне никогда не приходило в голову посмотреть на ситуацию с его стороны. А ведь я пришла из другого мира, незримо и крепко связана с ним и могу вернуться. Зная Саара, могу точно сказать, что он не стал бы принуждать меня остаться.
Наверное, он боялся привязаться ко мне слишком сильно, ведь я могла однажды исчезнуть, как его родители. Этот страх я легко могла понять, ведь наши истории были схожи.
Не в силах согнать улыбку с лица, я дарила ее ясному солнцу, небу без единого облачка, цветам за окном, а также всем, кто встретился по дороге к столовой. Когда села за стол, чуть ли не мурлыкая под нос, тетя с подозрением прищурилась, дедушка удивленно приподнял бровь, а его сестра, та эксцентричная дама в перьях, которую я встретила в коридоре в первое посещение особняка, заявила, что слишком жизнерадостные люди невыносимы. Один только Наисс ничего не заметил, был задумчив и тих даже больше, чем обычно.