— Тебе надо уехать, — наконец, сказал орк. — Что-то происходит с Пустошах. Что-то неправильное. Хочу, чтобы ты была в безопасности.
— Но Орр! — встрепенулась девушка, пытаясь поднять голову — это ей не удалось, он с силой прижал ее обратно к своей груди. — Я не хочу уезжать! Здесь мне ничего не грозит!
— Ты — моя единственная слабость, Соль, — глухо ответил Орр. — Если пойдут против меня — первым делом похитят тебя. Просто, чтобы иметь рычаг воздействия. А я не поддамся, Соль. Я вождь, я не вправе променять судьбу своего народа на личное счастье.
Девушка уязвленно молчала. Она понимала, что орк прав, но так привыкла к его неизменной любви, что все равно обиделась.
— Поедешь к матери в Багряную чащу, — инструктировал ее жених. — С Ахиором. Он точно поедет к жене, в Озерный Край, не переломится, сделает крюк. Я тебе сопровождающих не дам. У меня нет лишних людей. С Караваном безопасно.
— Почему я не могу остаться в Цитадели? — обиженно прошептала Сола. — Цитадель неприступна.
— Глупости, — отрезал Орр-Вооз. — Однажды Цитадель пала. Никаких гарантий, что она не падёт снова.
— Пала? Что ты такое говоришь? Никогда этого не было!
— Было… в другой жизни. Соль, это не обсуждается. Ты едешь к матери. Я за тобой приеду, как только смогу. Или пришлю кого-то.
— А если не приедешь?
— Если не приеду — значит, я мёртв.
Эти слова упали как камень, и в груди у Соломеи что-то сжалось. Она не могла сказать, что любит своего жениха, но и никого другого рядом не представляла. Чтобы не выдать своего страха, она, как всегда, начала язвить.
— А ты не боишься отпускать меня к эльфам? Там будет куча свободных мужчин!
— У меня нет выбора.
— А если я кого-то… полюблю?
— Я все равно тебя заберу, — жёстко ответил орк, сжав ее плечи. — Ты станешь моей женой в любом случае. Родишь мне сына — отпущу. Если все еще захочешь уйти. Мне нужен союз с эльфами. Мне нужен наследник, которого они будут считать своим.
— Вот как? — Соломея довольно улыбнулась в темноте. — А если… у меня случится роман?
— Пусть. Я переживу.
— Но ты будешь… не первым в таком случае!
— Главное, не кто первый, а кто последний. Если ты с кем-нибудь переспишь, мне же и лучше. Первый раз — страшно и больно. Я буду рад, если кто-то другой примет это на себя.
Соломея гневно дернулась в его руках. Ей совсем не понравился ответ.
— А если я забеременею от другого? — сердито спросила она, желая уже только одного: обидеть его, сделать больно. — Что тогда?
— Тогда я буду знать, что ты не бесплодная.
— Ах ты!..
— Тихо, не ори, — прошептал орк, запуская руки в ее волосы и оттягивая их вниз, чтобы она запрокинула голову. Отблеск луны отражался в его чёрных глазах. — Не время ругаться.
Он пристально вглядывался в ее лицо, словно искал что-то, а потом впился в ее губы поцелуем, грубым и сердитым. Его язык словно пытался овладеть ее ртом. Так он никогда ее не целовал. Орр проверял, позволит ли она ему что-то, а она поддавалась его напору, вся словно растекалась в его руках, отвечала ему — интуитивно, как умела. Ему было стыдно за свой порыв, но он знал, что сегодня уедет — и неизвестно, увидит ли он Соль вновь. Пытаясь загладить свою грубость, он торопливо целовал ее щеки и закрытые глаза. Сердце в груди колотилось так, что дышать было больно.
— Орр, я хочу, чтобы первым был ты, — шепнула Соль, и он глухо застонал от почти невыносимого желания ответить на ее слова согласием.
— Хорошо, — кивал он. — Когда я приеду за тобой…
— Нет. Сейчас. Сегодня. До того, как ты уедешь.
Он быстро выпустил ее из рук, сделал длинный шаг назад и мотнул головой.
— Нет.
— Но почему?
— Ты еще маленькая девочка, Соль. Так нельзя.
— Я маленькая? А что же ты меня целовал так? Или ты всех детей так целуешь?
— Соль, пойми, — он коротко усмехнулся, сжимая кулаки, чтобы снова не схватить ее в объятья. — Мы не женаты. У тебя даже родовых знаков нет! Я не хочу так… торопливо, в кустах… или ты думаешь, что паладин и священник не узнают? Опозорить тебя ради пары минут удовольствия? Ты настолько низкого обо мне мнения? Ты думаешь, что я ждал двадцать лет, и не смогу подождать еще год?
Соль поджала губы. После его слов она и впрямь почувствовала себя ребёнком.
— Давай поженимся сегодня, — упрямо сказала она. — Аарон нас благословит.
Орр-Вооз замер. Предложение было заманчивым. Взять ее в жены прямо сейчас… может быть, она даже забеременеет. Это было бы великолепно. И получить свою порцию счастья перед сложной поездкой… будет, что вспомнить тёмными холодными ночами. С любой другой женщиной он бы не колебался, но Соль была его маленькой девочкой, которую он растил для себя… и поступить с ней он так не мог. К тому же он понимал, что боится. Он большой. А она невинна. Ночь счастья будет только у него одного. А ей будет больно. И если он умрёт — а такая вероятность была — то она запомнит только страх и кровь. Стоит ли того его удовольствие?