Знакомое слово вывело его из оцепенения, он не поверил своим большим ушам, дернулся, вслушался:
— До Цитадели несколько часов езды. Потом обратно. Доживет ли? — спрашивал низкий женский голос с очаровательной хрипотцой.
— Если это эльф — доживет, — уверено отвечал второй голос — более нежный. — Орра, а чьи знаки?
— Да черт их знает. Мутный тип какой-то, не понимаю. То ли Танцующее Пламя, то ли Багряный Лист.
— Почему они стертые?
— Я похожа на оракула? Спроси у матери.
Ахиор глубоко вдохнул — так глубоко, что в груди закололо. Цитадель! Танцующее Пламя! Багряный Лист! Господи великий и всемогущий! Дом!
— Эй, эльф, — испуганно вскрикнула орчиха. — Ты это чего? Сола, у него агония! Что делать? Я ведь не лекарь!
Но эльф не собирался умирать. Он смеялся и плакал одновременно, задыхаясь от счастья. Он дома!
Теплые сильные руки встряхнули его так, что зубы лязгнули.
— Не бей его! — вскрикнула непонятная девушка.
— Если он подохнет, Орр-Вооз меня придушит, — паниковала орчиха. — Что стоишь как статуя праматери Агары, сделай что-нибудь, ты же эльфийка.
От такого удивительного заявления Ахиор даже приоткрыл один глаз. Эльфийка? Темноволосая? Кареглазая? Да ладно! Сколько же прошло времени, если эльфы так изменились?
— Вот видишь, он живой. Я его спасла, — заявила орчиха.
Ахиор хотел ответить что-нибудь ядовитое — спасительница нашлась! — но вместо этого просто провалился во тьму. Это была уютная, теплая, нежная тьма — потому что родная.
Соломея, или Сола, или, как называл ее Орр, Соль озабочено вгляделась в его лицо, но сразу поняла, что незнакомец просто уснул. Она потерла устало переносицу, поправила мужчине подушку и принялась внимательно разглядывать изможденное лицо.
Все эльфы красивы. Даже впалые щеки, искусанные в кровь губы и ввалившиеся глаза не портили совершенство лица. Волосы, если отмыть, будут белые, а не золотистые, как у большинства эльфов. Соле хотелось знать мужчин, нет, даже не так. Она хотела знать себя. По старому договору с орками, она должна выйти замуж за их нынешнего вождя Орр-Вооза. Тот охранял свою невесту, опасаясь, что она полюбит другого. Он сделал так, чтобы никаких других вокруг нее не было. Ей вообще-то нравился жених. Он ее привлекал. Но что такое любовь, она не знала.
Мурашки по спине от прикосновения ладони? Вспыхивающие щеки от похабных комплиментов? Головокружение и дрожащие колени от прикосновения горячих губ к коже за ухом? Так может, она так на всех реагирует? Не только на Орра.
Но чтобы это понять, разобраться в себе и в том, что такое отношения между мужчинами и женщинами, неплохо было бы пообщаться с этими самыми мужчинами. А где их взять, если орки к ней подходить боятся, из эльфов она только с Аароном знакома, который ее еще ребенком на руках носил, а в Цитадели — ближайшем оплоте цивилизации — все женатые?
А тут хоть на живого (условно-живого) эльфа посмотреть довелось.
Правда, ей еще с Орром как-то расплачиваться придется, но тут уж Сола только радовалась. Он же берег ее, словно стеклянную вазу. Пылинки с нее сдувал. Лишнее себе почти не позволял, а ей, между прочим, любопытно. Очень. И что с того, что она несовершеннолетняя по законам своего рода? Эльфы, даже такие дефективные, как она, взрослеют позднее, а дееспособными и вовсе с пятидесяти считаются. До пятидесяти Сола ждать никак не могла. Это же смешно просто: если мысли и желания у нее вполне взрослые, почему она должна ждать какой-то мифической даты? Вон, хозяйка Цитадели уже в тридцать полностью самостоятельной была.
Можно конечно на это возразить, что Галла в другом мире жила, так и Соломея не в эльфийских чертогах. Орки это все же орки, у них всё по-другому. Здесь даже браков нет. Да что там браков, женщины часто не знают, кто отец ребенка! Хотя, конечно, постоянные пары уже не редкость. Это раньше, до того, как Орр-Вооз стал вождем, женщины и мужчины жили в разных деревнях и пересекались несколько раз в году исключительно с целью продолжения рода. Но двадцать лет назад началось объединение племен под крепкую руку юного энергичного вождя, и жизнь медленно стала меняться. Впрочем, женщины здесь по-прежнему вели хозяйство и занимались выращиванием овощей и фруктов, а мужчины пили вино и мечтали о ратных подвигах.
Великий эльфийский святой прибыл к вечеру — так быстро, как только было можно. Он был очень любопытен, появление странного чужака не могло его не заинтересовать. Высокий изящный эльф бесцеремонно ворвался в дом вождя, сунул свой идеальный нос во все чашки, стоящие на столе, потребовал горячей воды, самого крепкого вина и жаровню, и только после этого присел на корточки возле раненого.