–Ха, в кино это еще приукрашено режиссером.
–А мне кажется, наоборот, специально режиссеры краски и сгущали! Не надо меня совсем уж дурочкой делать, я читала кое-что… А вы прямо помните все это?
–Нет, читательница, я не намного тебя старше и тоже про эти дела больше знаю понаслышке. Слава Богу. Самое близкое общение с бандитским миром было, когда мы с дедом как-то на рынок пошли. А вечерком узнали, что минут через двадцать после нашего ухода туда братки налетели и кучу народа перестреляли… Думаю, любому режиссеру плохо стало бы, попади он туда в момент разборки. А нам – мальчишкам – все интересно было. Помню, дождались, пока милиция, скорая и все другие поуезжают и пошли сами смотреть, что там осталось – хотели всяких мужских трофеев найти типа пуль или ножей забытых, а нашли удручающую картину разрушения…
Стас сам не заметил, как увлекся рассказом, вдруг, взгляд его остановился на Ане – в черешневых глазах одновременно читались удивление и испуг, правая рука нервно щипала мех из левого рукава, а сама девушка так плотно прижалась к спинке дивана, будто хотела в него спрятаться, да не смогла. Мужчина перехватил ее пальцы и спрятал в своей ладони:
–Не готова ты, по-моему, про эти вещи узнавать.
–Не-не, я это так… увлеклась… неприятно мне слушать, как людей убивают…
–Напомни никогда не начинать с тобой разговор про войну и революцию – чтоб потом валерьянкой не отпаивать.
–То давным-давно было, а эти люди, получается, и сейчас рядом с нами живут как приличные – те, которые вот так всех подряд, – она сделала жест рукой, означавший, что убивали, наморщилась и поближе придвинулась к собеседнику, словно просила ее от этого рассказа защитить, но на словах спросила:
–И Андрей Борисович что, стрелял тоже?
–Откуда же мне знать?! Раз он до сих пор жив и не шьет валенки где-нибудь на Колыме, значит, либо не так сильно засветился, либо слишком хорошо замел кровавый след… Наверняка я знаю, что когда на Борисыча оформили немалую собственность его покровителя, он выждал некоторое время, а потом потихоньку стал вживаться в роль хозяина этого добра. Поговаривали, размолвки у них начались. И как-то стряслась странная штука – машину фактического владельца трех мелких заводов, по бумагам приписанных Кристаллинскому, расстреляли из гранатомета, – Аня нервно поежилась – чуть чай не разлила. – Причем все знали: он ехал в банк и Андрей Борисович его должен был сопровождать, но в последний момент вспомнил про какую-то забытую бумажку и пообещал догнать шефа. В тот же день основной костяк бандитов, которые его босса крышевали, тоже перестреляли на стрелке с другой группировкой. Слух прошел, что они приехали, не рассчитав свои силы «просто поговорить»… А с теми, кто остался, Борисыч нашел общий язык, причем сам долго перекрывался в тени, стараясь не подставляться. Когда же дела в стране стали налаживаться, у него был неплохой капиталец, в получение которого он своих денег не вложил ни копейки. Тогда он устроил хитроумный ребрендинг и стал во главе совершенно нового предприятия, корни которого росли из всех этих нечистот. Как-то так, если коротко…
–Вы хотите сказать, все так страшно было? – Аня говорила это, сдвинув брови, готовая вот-вот заплакать.
–Ань, ты же на финансиста училась, неужели не в курсе махинаций типа вывода денег в офшор, подставных дочерних компаний, финансовых пирамид? Этим жили в девяностые…
–Да, но то бумажки, а вы говорите про убийства, убийства без разбора, да еще и безнаказанные…
–К сожалению, была и такая страница в нашей истории. Ее уже не переписать, – он налил девушке еще чая. – Хорошо, что с мятой – успокоишься немножко. Поверь, большинство этих людей сами себя наказали. В основном бандиты друг друга и поубивали.
–Но Кристаллинский – вот он, есть. Жив-здоров и процветает.
–Давай будем думать, что он не заказывал своего шефа и не подставлял его подручных бандитов, подговорив их врагов прийти во всеоружии… а оказался везунчиком – случайно миновал той злополучной машины и остался счастливым обладателем записанных на его имя активов. Вероятность этого тоже есть.
–Но вы же это все откуда-то знаете?
–Посчитаем это дурными слухами, которые бродят в наших кругах, – вид у Ани был настолько несчастным, что Стас уже пожалел о своем рассказе:
–Все равно никаких доказательств нет. А Андрей Борисович, надеюсь, больше к подобным методам прибегать не будет. Вам с ним, в конце концов, детей не крестить…
Фразу он не закончил – на поясе зазвонил мобильник, которому мужчина ответил, что подойдет минут через десять и обратился к своей загрустившей собеседнице: