–Любите вы поумничать, но я вас понял.
–Думаю, в свете произошедшего сегодня, мне придется несколько изменить характер наших занятий…
–Предлагаю начать дарить вам цветы и водить в ресторан.
–Станислав Михайлович, не вижу ничего смешного. Таким поведением вы разрушите мою семью.
–Мирослава Валерьевна, не сочтите за хамство, но вам, по-моему, действительно не повредит почаще питаться в ресторанах. Я бы даже короче сказал – почаще питаться. – Стасу совсем не хотелось быть серьезным – он был счастлив, что память постепенно к нему возвращается. Мужчина не понимал, сколько забытой печали спрятано в его мозгу, потому искренне радовался возвращению к нормальной жизни, в которой не придется водить с собой друзей в роли нянек и придумывать хитрые ходы, чтобы узнать о собственном прошлом от близких людей. Он делал над собой неимоверное усилие, чтобы смирно сидеть за столом, а не броситься бурно праздновать первое боле-менее внятное и законченное воспоминание, но на язык просилось гораздо больше вольностей, чем он позволял себе в общении с доктором. Их он сдержать не мог.
–У вас эйфория, – заключила вернувшаяся в свой холодный рассудительный образ Мирослава. – Сосредоточиться теперь вы не сможете, сочтем, что занятие сегодня пропало.
–Едемте отмечать!
–Нет, Станислав Михайлович, пожалуй, я лучше пораньше вернусь домой. Извините.
–Гонорар свой вы все равно заслужили, – он положил деньги на стол.
–Не думаю. Это было спонтанно и совсем не красиво с моей стороны позволить себе подобное поведение в вашем кабинете.
–К черту поведение! – он взял ее за руку. – Побалуйте себя на эти деньги. Вы представить не можете, насколько я вам благодарен сейчас.
Она, краснея, приняла купюры.
Аня вошла в не успевшую закрыться за доктором дверь, сама поставила на полку пушистую сумку и исподлобья посмотрела на стоявшего тут же Стаса – он проводил одну гостью и уже протягивал руку, приветствуя другую:
–Ну здравствуй, приятная неожиданность, какая срочность привела тебя сегодня?
Она слегка пожала его пальцы, а вместо приветствия невразумительно кивнула и выдавила из себя:
–Не знаю теперь даже…
–Слушай, да ты прямо как по заказу с прошлого раза – взаправду пришла в плохом настроении. Это зря. Анют, мне некогда тебе интервью давать, да и вообще, я тут подумал, давай, мы про аварию опустим.
Признаться честно, думал Стас совсем о другом – кроме него и Алисы рассказать про катастрофу было некому, но сам он сделать это пока не мог, а напрягать дурными воспоминаниями свояченицу не имел ни малейшего морального права.
–Да вы что, совсем мне всю книгу испортить хотите?! – взорвалась девушка. До этого она еще пыталась спрятать в себе недовольство. Сейчас оно полилось наружу бурным фонтаном:
–Вы тут своей личной жизнью уже и так всю концепцию сломали: никакой светлой грусти не выйдет! Про благотворительность писать не разрешили, теперь еще и про аварию не получится… И что тогда я издам – сборник разбросанных тут и там рассказов?!
–Погоди, пушистый, – он взял ее за плечи, чтоб приостановить словесный поток. Хотя мех в Анином костюме остался лишь на сапожках, Стасу казалось, на девушке буквально шерсть дыбом стоит:
–Что ты несешь, какая личная жизнь, при чем тут концепция?
–Ваша, – обиженные черешни впились в его глаза. – Я в окне вас видела, когда к зданию подходила. Вы с этой красоткой обнимались, которая отсюда выпорхнула. Как я теперь напишу про ваши страдания по Олесе, если вы тут?..
–О Боже! – почти взвыл Стас и закрыл лицо руками, чтоб удержать приступ хохота. В глубине души он понимал, насколько его веселость не соответствует трагедии автора недописанной книги.
–И не отнекивайтесь, у вас до сих пор пудра на воротнике. Так неприлично…
–Конечно, ты сюда настолько стремительно ворвалась, что я даже не подготовился к встрече, – сказал он, открывая дверцу шкафа – висевшее внутри зеркало подтверждало: рубашку нужно сменить, ибо бежевое пятно на воротнике действительно ставило мужчину в неловкое положение.
–У девушки беда стряслась, а ты, – с укоризной обратился он к собеседнице.
–Таки беда? – недоверчиво вскинула брови Аня.
–Слушай, а почему я должен перед тобой отчитываться? За эти два с лишним года я мог бы уже детей народить.