–Не понимаю, зачем было так извращаться? Ты ведь могла купить левую симку у метро, дать пятьсот рублей любому бомжу и попросить позвонить Стасу.
–Я же знала, у вас есть Иван. И понимала: он определит, откуда звонили. Мне надо было показать, будто Стас немного не в себе, а звонка от Кайманова не было. Если бы вы нашли во входящих номер незнакомого мобильного, то уверились бы в подвохе из вне. А увидев список родных номеров «Айсберга», задумались бы, дружит ли с головой ваш начальник… по плану, мне надо было штук пять-семь таких прецедентов создать, чтоб вы в нем разуверились, – девушка опустила глаза и замолчала. Брови и губы подрагивали, выдавая, что она хочет заплакать.
–Ань, продолжай уже, – тронула ее за плечо собеседница.
–А я влюбилась, – не сдержала слез Анюта. – Вернее, сначала я вас всех наслушалась и поняла, насколько он человек хороший. И с ним мы постоянно тут чаи гоняли, шутки шутили, обсуждали мои интервью, он советы давал дельные. С ним так интересно было всегда. А еще, какой он красивый, умный…
–Богатый, успешный, – продолжила за нее Алиса. – Это мы уже слышали, – причем те же слова произносила не только Анюта, но и Олеся пять с лишним лет назад.
–Тут еще этот каток. Он там совсем в другом свете предстал. Ну кроме того случая… хотя… А потом я заболела. Стас как родной обо мне справлялся. Алис, я не знаю, как это произошло, я поняла, что не могу больше следовать собственному плану.
–И исчезла бы тихо-мирно. Тем более, тебя никто не подозревал.
–Алис, я не могла. Я лежала вся больная с температурой и ждала его смс. Мне еще хуже становилось, когда себя на этом ловила: Аня Кристаллинская грезит по Стасу Лотарёву – Шекспир отдыхает.
Солнце не хотело уступать небосвод бушевавшей в городе метели. Оно не усмиряло стихии и ничуть не грело, а бессовестно смотрело сверху на сумасшедший танец снега и ветра, ослепляя злившихся на пургу водителей. Стас ехал по заснеженным улицам. Ему повезло: с рабочего места случилось вырвался днем и дороги еще не успели закупорить обычные для такой погоды пробки. Он сел в машину, чтобы ехать – бежать куда подальше от узнанного, давить на газ и обманывать себя, что это поможет – придумать конкретный маршрут было выше его сил: в мозгу творился полный беспредел.
Постепенно мужчина осознал, что дорога ему до боли знакома и ведет на кладбище. Стас остановился в привычном цветочном магазине. Продавщица отметила, как давно он не захаживал – человек, скупавший цветы для любимой не штуками, а вазами, не мог не запомниться. Заочно завидовали и девушке, в которую влюблен этот состоятельный красавец, не подозревая, что первосортные розы отправляются гнить на кладбище. «Болел», – коротко пояснил он и отправился дальше.
Беспредел в голове прогрессировал – мужчина понял: мир вокруг изменился – в него вернулась Олеся, вернее, болезненное осознание ее отсутствия.
Бросив машину там, где дорога превращалась в заснеженную тропинку между могил, он взял цветы и отправился навестить супругу. Навстречу попался местный дядька Митрич – то ли сторож, то ли могильщик, то ли прикормившийся на кладбище бомж, но для Стаса он выполнял важную и ответственную работу:
–Здорово, дядь Митрич, за могилкой-то следишь?
–И вам не хворать, чего-то не виделись давно.
–Вот как раз захворал я сильно.
–А то я уж подумал, не помер ли…
–Если так, меня бы там же и зарыли.
–И то верно, – расправил усы Митрич.
–Я тебе задолжал, наверное, – Стас достал из кармана пачку пятисоток – сколько рука взяла. Он всегда наведывался к банкомату перед походом на кладбище. – До весны следи исправно.
–Будет сделано, – Митрич принял деньги и быстренько скрылся из виду, причем ушел он в ту же сторону, откуда явился, и как заправское приведение затерялся в пурге.
Когда муж добрался до своей Олеси, снег в ее беседке был свеже расчищен, а следы Митрича почти стерла метель, создавая иллюзию, будто так оперативно сработать тому помогла какая-то незримая сила. А может он и не врал, что поддерживал там порядок… Стас этими вопросами не задавался, он аккуратно разложил цветы на могиле и прильнул к памятнику.
–Девочка моя, как же я соскучился. Прости, что так долго не навещал, – проговорил он, поглаживая высеченное на камне лицо. – Как я мог подумать, что найду кого-то лучше тебя?! Все это наваждение с памятью. Она совсем-совсем другая. Мерзкая предательница.