— Не могу дышать… у меня горит все внутри…
Огромный мощный лорд грузно упал на колени, голубые глаза выпучились от муки, а я продолжала стоять и с триумфом смотреть, наслаждаясь:
— Ты выбрал этого мерзавца мне в мужья! Ты открыл предателю ворота в наш дом! Ты легко прощал ему мои побои! И так же легко сам принял бокал с ядом из рук садиста! — Снова жутковатый сумасшедший женский смех, который вырвался из моей глотки. — Пришла пора платить по долгам, отец!
— Ты… — прохрипел лорд Калем, скрючиваясь от очередной волны боли.
Подошла вплотную, впервые без страха, низко наклонилась и шепнула в ставшее багровым от прилива крови ухо:
— Я, отец! Именно я подменила яд Мердоку. Он хотел, чтобы ты тихо-мирно уснул, не привлекая внимания. — Голубые глаза с красными прожилками вспыхнули пониманием и лютой ненавистью. — Но я не могу позволить тебе умереть так легко! Хочу, чтобы ты умирал медленно и мучительно, как я каждый день, пока жила рядом с тобой! Теперь ты прочувствуешь на себе, каково быть твоим ребенком. Быть Сафирой Дернейской!
Глава 4
— Миледи, миледи, очнитесь!.. — Из кошмара, где застывшие голубые мертвые глаза заглядывали в самую душу, меня вырвала отчаянная просьба-мольба Ноэль.
— Успокойся, дитя! Она проснулась… ну все… ну все, Ноэль, успокойся… — тихо приговаривала сестра Аниза.
Я резко распахнула глаза, но, находясь между сном и явью, продолжала шептать:
— Это не я! Это не со мной! Не я… не я… не со мной…
— Сафира, — прорыдала кузина, схватив мою ладонь. — Не бросай меня больше одну… пожалуйста, не бросай…
Я тряхнула головой, сбрасывая чужие кошмары. Теплая ладошка сестры по несчастью вернула самообладание и помогла успокоить бешеное сердцебиение. Я буквально заставила губы раздвинуться в улыбке, но, судя по страху, заполнившему несчастные глаза Ноэль, вышел предсмертный оскал. Мысленно одернула себя: «Я сильная, я справлюсь! Ведь даже смерть я победила, а тут кошмары какие-то! Фи!» И эта измученная, но преданная девушка теперь зависит от меня.
Глубоко вздохнув, превозмогла боль в ране и просипела:
— Прости, сестренка! Снова напугала тебя. Прошлое легко забываться не хочет, но мы все преодолеем, не переживай!
Ноэль улыбнулась сквозь слезы, трогательно вытирая мокрые дорожки ладошками. Сейчас она даже не испугалась, что с ногами забралась на кровать. А ведь до того даже присаживалась неуверенно. Словно не имела права.
— Вы еще что-то вспомнили, миледи? — осторожно подалась ко мне сестра Аниза.
— Да… уж… — тяжело вздохнула я. — Такое вряд ли совсем забудешь.
Монашка с подозрением уставилась на меня, невольно вызвав грустную усмешку:
— Поверьте, это словно чьи-то чужие воспоминания, всего-навсего разрозненные кусочки. Неясные образы… — Отметив некоторое облегчение в глазах пожилой женщины, устало добавила, чтобы избавить ее от сомнений: — Я не сумасшедшая! — Про себя же подумала: «Хотя иногда кажется, что — да!»
Аниза занялась моей раной, обрабатывая ее пахучими целебными мазями, читая молитвы и утешая. Закончив, добрая женщина удалилась.
Проводив ее взглядом и дождавшись, когда закроется дверь, я не удержалась и предложила:
— Знаешь, Ноэль, давай спать в одной кровати, а то мне страшно даже глаза закрыть, вдруг снова кошмары увижу.
— Ваши кошмары — это наша жизнь! — обреченно заметила Ноэль и осторожно поинтересовалась, хлюпнув носом: — Что вы вспомнили?
— Свое четырехлетнее замужество и как вдовой стала, — буркнула я. Заметив хмурую складку между бровями юной драки, честно добавила: — Не поверишь, я испытываю несказанное облегчение по этому поводу.
Ноэль зябко передернула плечиками, слезла с кровати и налила мне кружку молока. Повинуясь моему настойчивому взгляду, наполнила вторую. Затем, взяв два ломтя хлеба с сыром, вернулась на кровать. После мы сосредоточенно ели, каждая думая о своем, и смотрели в камин, наблюдая, как горят поленья. Моя душа успокоилась, я снова поверила, что все складывается хорошо: наконец-то враги сдохли в муках, туда им и дорога, а мы с кузиной как-нибудь и без них проживем. И я уж постараюсь, чтобы счастливо!
На ужин Ноэль принесла мясо и проговорилась, что дали его впервые с момента моего ранения. Мы объелись, как слоники, и сыто растянулись на постели. В камине весело трещал огонь; уже не мрачно, а таинственно горели свечи. Кузина, заметно воспрявшая духом, перестав дичиться и вздрагивать, устроилась поверх одеяла, и мы наслаждались покоем и теплом.
— Даже не помню, когда мне было так легко и спокойно… — неожиданно вырвалось у настрадавшейся девушки.