Не заметил, с какого момента, но тугая пружина недоверия и отчуждения между нами немного ослабла. Девушка всё чаще улыбалась своей обворожительной и до неприличия заразной улыбкой. А пару раз мне даже удалось сорвать звонкий смех. Это был непередаваемо восхитительный звук, обогревший теплом мой обрывок души.
Когда на смену непонравившегося напитка принесли другую бутылку вина, на этот раз сладкого, Лилия вдруг опомнилась и собралась уходить.
— Мне пора уже домой, — с надеждой, что я её отпущу, сказала она.
— Я провожу тебя.
— Нет, — как-то резковато ответила девушка и все мои усилия по преодолению глухой стены недоверия пошли прахом.
— Слушай, — я откинулся вальяжно на спинку стула, — я не кусаюсь. Чего ты так меня боишься?
Я хотел вызвать у неё откровенность. Хотел услышать от неё, что она знает о Тьме и Свете. Но прямо спросить не решался. А окольными путями… она непробиваема. Сидит, молчит, хмуриться, на наручные часы поглядывает.
— Ну, хорошо, давай я тебе подскажу, — предложил я и склонился ближе к ней за столиком, — тебя смущает разница в возрасте?
— В том числе, — не стала отпираться капелька.
— Что еще?
В ответ недовольно поджатые губы.
— Может быть, социальное неравенство?
В ответ согласный вздох.
— Не думаю, что это такая уж проблема, — как можно равнодушней заметил я. — Сказку про Золушку ведь знаешь…
— Ну, хватит, — подняла на меня взгляд красавица. Серые глаза обожгли холодом из-под густой чёлки. — Вы просили с вами поужинать, я согласилась. Всё. Остальное уже лишнее.
— Ты ничего не съела, — как бы невзначай бросил я. — Значит этот ужин не считается.
Девушка отчаянно застонала, возведя очи к потолку и решительно встала.
— Счастливо оставаться, Кирк, — она была едва-едва выше меня, сидящего за столом. — Спасибо за увлекательную беседу.
Я поймал её за руку, когда она уже отвернулась уходить.
— Я провожу тебя, — безапелляционно заявил я, поднимаясь и возвышаясь над девушкой, словно какой-то великан над беззащитной жертвой.
— Не хочу…
— Ну, я же не спрашиваю тебя сейчас. Понимаешь, если я пригласил даму на ужин, то просто обязан проследить, чтобы она вернулась домой в целости и сохранности. Так что не обессудь. Это мой рыцарский долг.
Такого обреченного взгляда я давно ни у кого не видел. Меня это даже позабавило и я не удержался от смешка.
— Ничего смешного, — разозлилась капелька, пытаясь отобрать свою руку, но я держал крепко. Не больно, нет, но крепко. Не глядя бросил купюры на стол и подхватил с собой не начатую бутылку вина. Без особых проблем преодолел слабое трепыхание своей птички и положил её руку на свой локоть. Пусть будет поближе ко мне. Мне так спокойнее.
На стыке душ…
До определённого момента Кирилл вёл меня домой практически без всяких намёков и поползновений. Пару раз я в потёмках чуть не падала, подворачивая ногу на колдобинах. Но каждый раз мой спутник не позволял мне упасть, крепко поддерживая.
Не смотря на мой протест в общение, разговор у нас протекал без шероховатостей. Наоборот, Кирилл был очень интересным, начитанным собеседником, с необычным, но совершенно непошлым чувством юмора и явными наклонностями к искусству во всех его проявлениях — будь то скульптура, живопись, музыка или литература… Неважно. Он разбирался во всём, и действительно эту тему любит. Как и я. Прямо признаться жутко, но общего у нас оказалось много.
— Лилия, раз ты такой любитель живопись, давай посетим картинную галерею, там уже неделю выставляется Сэми Грух Левенштайн…
— Я не думаю, что это хорошая идея, — аккуратно завела я старую песню.
— Капелька, — остановился вдруг мужчина и привлёк меня в свои объятия. Сильные руки обняли меня за талию, — ну что ты такая упёртая?…
Кирилл оказался слишком близко ко мне. Настолько непозволительно близко, что я чувствовала запах его парфюма — дурманящий, тёрпкий и горьковатый. Точно такие же ассоциации у меня с его Тьмой. На инстинкте я выставила вперёд себя руки, чтобы хоть не быть прижатой к груди.
— Отпусти, — попросила я.
— Ну не обижу я тебя, — понизив голос, почти прошептал мне он. — Понимаешь, капелька, ты нужна мне…
— Я не верю в любовь с первого взгляда, — испуганно упёрлась я, пытаясь разорвать оковы из таких сильных и горячих рук.
— А я и не говорю, что влюбился, — лёгкий смешок в ответ. — Пока это еще не любовь, крошка, но это уже какое-то безумие… меня тянет к тебе, как магнитом. И я ничего не могу сделать с этим влечением и с этой потребностью — чувствовать, что ты рядом, что улыбаешься только мне.
— Прекрати, — почти плача попросила я, чувствую, что его откровения вызвали у меня толпу возбуждённых мурашек промаршировавших по телу. — Не говори …
— Чего? — Кирк склонился почти к самому моему лицу.
— Всего этого… не говори… отпусти меня… пожалуйста…
— Ты боишься меня, — почти в самые мои губы прозвучал то ли вопрос, толи утверждение. — Скажи мне, крошка, что ты чувствуешь сейчас?
— Нет, — я еще сильнее упёрлась в грудь мужчине.
— Что «нет»? — уже чувствую его горячее дыхание на своих губах. Демон! А я ведь даже еще нецелованная. Пришедшая так не кстати мысль совсем меня огорчила. Чувствую, что глаза уже на мокром месте. И вот первая слезинка не удержалась и прочертила мокрую дорожку по щеке. Кирилл, не будучи ни слепым ни дураком, заметил моё состояние и его губы сменили спой первоначальный план. Он собирал с моего лица слёзы. Своими горячими губами. Совсем лёгкими касаниями, почти невесомыми поцелуями. А я дрожала от страха, не зная, как себя вести и как от него отделаться.
Тьма Кирилла затаилась, я чувствовала её запах, её присутствие. И как это не парадоксально её интерес и какую-то лёгкую нотку надежды. Она чувствовалась, как еле уловимый, но освежающий ветерок.
— Я не могу тебя отпустить, капелька, — нашептывал Кирилл, собирая мой отчаянные слёзы.
— Почему «капелька»? — дрожащим шепотом спросила я, отворачивая лицо, но Кирилла моё манёвр в корне не устраивал. Он чуть ослабил хватку на моей талии, оставив там лишь одну руку. Надо заметить, что мне это никак не помогло вырваться, хоть я и попыталась, вызвав у мужчины тихое «хм»
— Потому что ты капелька, — как ни в чём не бывало, продолжил совращение меня мерзавец, подняв свободную руку мне на затылок и фиксируя мне голову, чтобы не выдиралась. — Маленькая-маленькая,… но очень яркая капелька света. Такого необходимого мне света… — Слова перемежались с лёгкими порхающими прикосновениями его губ к моему лицу. Он целовал мне слёзы, целовал мне щеки, лоб, веки… А потом мой мир пошатнулся, когда я почувствовала его губы на своих губах. Он целовал аккуратно, словно боясь напугать меня. Я стоически терпела. Не отвечала. Да я и не знала, как отвечать и что делать. На грани восприятия почувствовала азарт зашевелившейся Тьмы. Я попыталась воспротивиться ему, но как и раньше… силы не равны…
Кирилл приласкал мои губы языком, заставляя их непроизвольно приоткрыться, чтобы впустить его в ротик. Ох, какое это оказалось сладкое и томительное действо. Он был нежен и чуток, что вызывало какой-то нетерпеливый отклик у его Тьмы. Не торопил, не напирал. Но свою настойчивость указывал весьма недвусмысленно.
Моего лица коснулись горячие сухие ладони мужчины, обжигая кожу. Поцелуй всё длился и длился, вытесняя из моей головы все возможные мысли. Я как-то отстраненно заметила, что уже не упираюсь в его мощную грудь. Кирк собственноручно переложил мои конечности ему за спину. Заставляя обнять. Я не противилась. Я не поняла, как вообще это произошло, потому что всё моё сознание и все ощущения сейчас были только в одной точке нашего соприкосновения, на кончиках наших языков, на гранях наших губ, на стыке наших душ…
— Моя капелька, — шепнул хриплым голосом мужчина, разрывая поцелуй. — Тебе нечего меня бояться. Я не смею обидеть такой светлый и добрый солнечный лучик…Я не ангел, крошка, — как то грустно улыбнулся он и снова наклонился к моим губам, — но для тебя это не будет иметь никаких неприятных последствий, одни лишь плюсы. Не бойся меня, пожалуйста…