Визитная карточка Джейса все еще лежала в бумажнике Джулии. Она вынула ее, освободила от защитного пластикового футляра и некоторое время смотрела на дорогой почерк на обороте. А затем набрала чикагский номер адвоката Джейса — человека, которому он доверял. Абсолютно.
— Гарек Макинтайр.
— О, мистер Макинтайр!.. Я… должно быть, это прямая связь с вами?
Это была не просто прямая связь, это была связь, доступная весьма ограниченному кругу лиц. Гарек сразу узнавал голоса тех немногих, кто знал этот номер. Этот женский голос был ему незнаком.
— Могу я помочь вам, мисс…
— Хейли. Джулия Хейли. Я…
— Джулия, — тихо перебил ее Гарек. — Я Гарек, и я думал о том, чтобы позвонить вам. — «Думал о вас, интересовался вами, беспокоился о вас — из-за Джейса».
— Вы знаете меня?
— Да. — Женщина, которой за несколько часов до отъезда на войну Джейс Коултон оставил все свое состояние. Джейс никогда не думал о завещании, за исключением того короткого промежутка времени, когда он поверил, что может стать отцом ребенка Алексис. Тогда были сделаны срочные распоряжения, чтобы ребенок был обеспечен. А затем были распоряжения в отношении Джулии. — Джейс позвонил мне из Лондона перед своим отъездом. Он сказал, что дал вам мои координаты, а мне он оставил ваш телефон в Сиэтле. Я собирался позвонить вам сегодня, примерно через час, чтобы поделиться информацией, которая мне известна.
— Вы знаете больше, чем сообщают в телевизионных новостях?
— Да. Немного больше.
Информация пришла от благодарных граждан, находящихся на нелегальном положении, от подвергшихся ограблению горожан, которым Джейс неутомимо помогал. Они сообщили, что травмохирург жив. И здоров. Пулевое ранение оказалось легким и уже заживало.
Джейса держали в главном штабе недавно сформированной армии, в крепости, оснащенной современным оружием и расположенной в горах.
Джулия сказала:
— Джейс не захочет, чтобы кто-то рисковал жизнью ради того, чтобы его спасти.
— Есть люди, которых специально учат рисковать, Джулия. Тех, кто готов к этому. — Гарек Макинтайр очень хорошо знал таких людей. Он был одним из них. Когда-то. Одним из лучших.
— Но Джейс не захочет этого, Гарек. Ему это не по душе.
— Сейчас не планируется операция по спасению, — объяснил Гарек. — Пока что. С Джейеом все в порядке. Он работает, лечит раненых другой стороны.
— Не потому ли они его и похитили? Им требуется помощь хирурга?
— Я… да. Конечно. И это означает, Джулия, что с ним обращаются хорошо. — Гарек обругал себя за секундное колебание. Но кажется, он быстро спохватился.
Однако не столь быстро.
— Что еще? — спросила Джулия. — Пожалуйста, скажите мне. Джейс говорил, что если мне что-то понадобится и я не смогу с ним связаться, я должна обратиться к вам. Я нуждаюсь в вас, Гарек. Пожалуйста, я должна все знать. Даже самое печальное.
«Она изумительная, — говорил ему Джейс. — Бесстрашная и сильная».
— Хорошо. Но это только предположение, Джулия. Мы точно не знаем. Есть, однако, опасение, что группа, которая развязала гражданскую войну, проводит расследование в отношении некоторых лиц, направленных туда для оказания помощи. Даже простейшее расследование способно выявить не только медицинскую компетентность Джейса, но и величину его состояния, которое он приумножил, работая в таких местах, как Афганистан, Найроби, Косово, и тогда возникнет подозрение, что им руководит не только альтруизм.
— Ах нет! — шепотом воскликнула Джулия. — Они могут подумать, что он работает на правительство?
— Такай вариант тоже имеется.
Джулия закрыла глаза, что было ошибкой. Перед ней возник образ американского заложника, которого люди, взявшие его в плен, казнят за шпионаж. Она открыла глаза, увидела снежинку и радугу и спросила:
— А вы сейчас работаете?
Вопрос его удивил. Однако он удивился еще больше, услышав свой голос:
— Когда-то работал. — Странно, почему он сказал ей правду?
— Я так боюсь за него.
«Она изумительная, Гарек. Бесстрашная и сильная».
— Я знаю, Джулия. Я тоже. Но я поделился с вами лишь предположениями. Что же касается фактов, то они благоприятны. Джейс жив, здоров и представляет ценность для тех, кто его держит в плену.
— А еще он ухаживает за ранеными, — пробормотала Джулия. — И это очень важно для него — делать что-то полезное.
— Да, это так. Я позвоню вам сразу же, как только появятся какие-нибудь новые данные.
— Любого сорта.
— Любого сорта.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Я…
— Да?
— Понимаете, я сделала нечто такое, что, боюсь, может навредить Джейсу.
— Расскажите мне, — спокойно попросил Гарек, не представляя себе, как Джулия может кому-то навредить, тем более Джейсу.
— Два дня назад я отправила ему домой по почте пакет. Если он попадет в недобрые руки, в руки прессы…
— Он не попадет. Вся почта Джейса направляется на мой адрес. Это обычная практика, когда он отсутствует продолжительное время. Мы сохраняем ее в нераспечатанном виде до его приезда. Если он задерживается, мы оплачиваем счета, которые приходят на его имя. Ваш пакет пока не пришел, но сегодня еще не было почты. Как только он придет, я позвоню вам, если хотите.
— Да. Благодарю вас.
— Могу я хранить его у себя невскрытым до того момента, пока не появится возможность лично передать его Джейсу?
— Да. Пожалуйста.
Прежде чем завершить разговор, Гарек попросил Джулию подтвердить, что имеющийся в его распоряжении телефон правилен. В ответ на ее взволнованную просьбу, чтобы он каким-то образом сообщил ей о звонке, если ее не будет дома или линия окажется занятой, он ее успокоил:
— Я непременно дозвонюсь.
Гарек поинтересовался, есть ли у нее рабочий телефон.
Без малейшего колебания Джулия ответила, что она будет работать дома.
Это будет рисование, поняла она после окончания разговора и твердого обещания Гарека снабжать ее абсолютно любой информацией.
Она создаст акварельные образы Сиэтла в собственной палитре. Увиденные ее собственным взглядом.
План у нее был. И шел он от Джейса. От Джейса ее сновидений. Именно он нашептывал ей это во сне, и его слова казались ей разумными и важными, пока она спала, но как-то меркли, стоило ей проснуться.
Сейчас слова Джейса звучали для нее как никогда отчетливо. И еще это было связано с Уинни. Поскольку Джейс в ее сновидениях говорил, что она должна послать акварели Уинни в «Холмарк». Да, именно в «Холмарк» — компании подойдут образы Уинни для их знаменитых поздравительных открыток. Там оценят ее фантазию, ее магию, ее мажорный взгляд на мир.
— Я собираюсь начать рисовать, — объяснила Джулия своей дочери. — Дома. Мы обе будем рисовать. И это будет очень интересно.
Джулия некоторое время любовалась крошечными радугами, плясавшими в кристалле-снежинке. Затем тихо сказала своей дочке:
— Думаю, мы должны позвонить твоей тете Гейлен. Поздравить ее с Днем святого Валентина. — Расскажет ли она о хирурге, который взят в качестве заложника на чужой земле? Возможно, да. Возможно, и нет. Однако Гейлен никогда не узнает — Джулия ей не скажет, — что это тот человек, которого она встретила в Лондоне и который ей так помог, так много ей дал, который так хотел ее тогда, когда они были вместе, но больше этого не хочет. Джулия уже рассказала Гейлен об этом. Но она не назвала имя Джейса. Хотя могла бы назвать, если бы Гейлен подтолкнула ее к этому. Но этого не произошло. — Я так рада, что не назвала ей имя твоего отца. Она была бы страшно обеспокоена и захотела бы, чтобы мы приехали в Манхэттен и остались у нее. Но мы должны быть здесь, моя малышка, где мы по мысли отца и должны быть. Здесь, в этом Эмералд-Сити, в этом волшебном месте. Будем рисовать акварели и наблюдать за полетами колибри. И разговаривать с Гейлен. О разных приятных вещах. Но о тебе я ей все-таки не скажу. Хотя ты для меня — самое большое счастье. Но это секрет, моя милая малышка. Как и твой папа.