— В Кроненбурге есть группировка политиканов, которая снова готовит заговор против Мервиля. Это связано с экономикой. Вы знаете, что по территории нашего государства течет река, которая впадает в Северное море. Это единственный путь к Северному морю и для нас, и для Кроненбурга. Им надоело платить нам налоги за пользование этой рекой. После смерти Фридриха они составили план захвата не только реки, но и всего нашего государства.
Генриетта сделала очередную паузу и потерла руки.
— Эти люди представляют серьезную угрозу для свободы нашей нации. Они опасны. Ничто не остановит их перед поставленной целью, и поэтому нам необходимо объединиться и создать надежную защиту с наследником на троне, пока это все не зашло слишком далеко.
Повисла зловещая тишина. Никто не смел пошевельнуться. Кассия перестала барабанить пальцами по столу.
Изольда была в ужасе. Как она могла еще шесть месяцев назад вести такую беззаботную жизнь? Все ее интересы сводились только к тому, чтобы добиться любви Кристиана и съездить в Париж за покупками!
Теперь, казалось, вся ее жизнь сместилась со своей оси. Безопасность ее родины была под угрозой, у нее появился старший брат, которого она никогда не видела, и вдобавок… она, по всей вероятности, теперь считалась незаконнорожденной.
Солнце по-прежнему было скрыто за грозовыми облаками, и в зале царил таинственный полумрак. Изольда внезапно почувствовала, как ей неудобно сидеть на своем стуле, ее охватил страх замкнутого пространства. Ей отчаянно захотелось убежать куда-нибудь с Кристианом и разрыдаться от обиды на все эти несправедливости жизни.
— Нам известно, — продолжала королева Генриетта дрожащим голосом, — что заговорщики в Кроненбурге знают о том, что у нас нет наследника, и они уверены, что нам не удастся его найти.
Кассия не могла больше выдержать, что ее ни во что не ставят. От внезапной вспышки гнева ее лицо побагровело, вены на шее вздулись, и, неуклюже выбравшись из кресла, она, следом за своим большим животом, направилась к Генриетте.
— Мой ребенок унаследует трон! Это будет мальчик, и он — законнорожденный! Как вы все смеете игнорировать моего ребенка, который является последним даром Фридриха! Как вы можете пускаться на поиски какого-то сказочного наследника, который, возможно, никогда и не родился!
Гневные фразы, брошенные Кассией Генриетте, оставили королеву-мать по-прежнему невозмутимой.
— А как мы можем быть уверены, что у тебя родится именно мальчик? Это твой первый ребенок, и у тебя шансов — пятьдесят на пятьдесят. Я не могу доверить судьбу королевства случайности. Это ведь не рулетка. Кроме того, как мы можем быть уверены, что ребенок, которого ты носишь, был зачат от Фридриха? Твоя беременность длится столько же месяцев, сколько Фридриха нет в живых. Я нахожу это производство наследника в последнюю минуту подозрительно удобным.
Кассия затряслась и, схватившись рукой за свободное кресло, гневно сверкнула глазами.
— Ты пожалеешь об этом намеке, старуха, — сквозь зубы процедила она, и холодная усмешка скользнула по ее губам. — Ради истинного наследника Мервиля мне пора идти отдыхать.
Сказав это, она повернулась и вышла из зала.
Королева Генриетта жестом попросила слуг начать накрывать на стол, и, пока они сновали вокруг, подняла свой бокал, наполненный вином. Все сидящие за столом присоединились к ней и дружно отхлебнули из своих бокалов.
Готовясь сделать следующее заявление, королева промокнула губы тонкой льняной салфеткой.
— Я считаю, что пришло время провести подробное расследование и выяснить все о ребенке Фридриха и Мелиссы. Премьер-министр уже подыскал подходящего человека из королевской службы безопасности. Его имя Жан Смелзер. — Она сделала паузу, чтобы позволить присутствующим усвоить эту новость, а затем спросила: — У кого-нибудь есть вопросы?
Вопросов ни у кого не было. Все сидели, глубоко потрясенные сообщением бабушки, невидящими взглядами уставившись в пространство. Должно быть, каждый был погружен в мысли о том, как все эти новости повлияют на их личную жизнь.
Как только Изольда и Кристиан покинули уютную атмосферу дворца, Изольда почувствовала непреодолимую слабость. Благо, надежная рука Кристиана поддерживала ее. На западном горизонте висели тяжелые дождевые тучи, воздух был насыщен влагой. Она надеялась, что за последние шесть месяцев выплакала все свои слезы, но теперь новые слезы душили ее. Не в силах сдерживать их, она тихо заплакала.
Кристиан притянул ее руку к своим губам и стал целовать ладошку. Так они молча шли, и она боялась заговорить, потому что могла разрыдаться, и тогда трудно было бы остановить ее рыдания. Она шла, потупив взгляд, и моргала, наблюдая, как падают слезинки, повисшие у нее на ресницах.
Они шли через цветущий сад, мимо фонтана со статуей королевского коня, теплиц, открытых и застекленных беседок… Кристиан выглядел сильным и мужественным. Он всегда казался спокойным и уверенным в себе, способным пройти сквозь самую яростную бурю жизни и остаться непоколебимым. Изольда не уставала поражаться этим его качествам. Она мельком глянула на его сильную, большую руку, обхватившую ее ручку, и почувствовала прилив сил.
Кристиан и Изольда шли теперь по тропинке, посыпанной гравием, которая пересекала лужайку и вела к королевским конюшням. Из леса, окаймляющего лужайку, доносился веселый птичий щебет. С соседних ферм слышалось мычание коров, которых гнали с пастбищ в загоны.
Идя рядом с Кристианом, Изольда ощущала, как в его присутствии она успокаивается. Впервые за долгое время она чувствовала себя в полной безопасности. Ей казалось, что рядом с ним она сможет пережить любые трудности. С ним она пройдет через любые препятствия, которые жизнь уготовила на ее пути. Словно прочитав ее мысли, Кристиан наклонился и нежно поцеловал девушку в висок. Любовь и благодарность затопили ее сердце.
Впереди все четче вырисовывались очертания конюшен. С раннего детства конюшни были ее любимым местом. Для нее они означали свободу. Она очень рано научилась ездить на лошадях, и уже в возрасте одиннадцати-двенадцати лет участвовала и побеждала в престижных соревнованиях. Сидя на лошади, она чувствовала себя так же удобно, как в кресле-качалке, и поэтому теперь, когда в ее душе царило смятение, она бессознательно потянула сюда Кристиана.
Они вошли в помещение главной конюшни и направились по широкому проходу. Несмотря на то, что через окна и двери в конюшню падал дневной свет, в проходе горела лампочка. В загоне несколько конюхов работали с лошадьми, и поэтому никто не заметил их появления.
Острый запах лошадиного пота и сладкий — свежего сена смешивались с запахом старого дерева и пыли, повисшей в воздухе. Изольда закрыла глаза и сделала глубокий вдох, представляя себе, что вдыхает запах средневековья, исходящий от древних стен конюшни.
Она стояла, внимательно прислушиваясь к топтанию лошадей и их нетерпеливому храпу, и невольно вспоминала о тех далеких временах, когда королевству Мервиль приходилось отстаивать свою свободу.
Следом за воспоминаниями исторических событий, о которых она знала только по рассказам, последовали мирные воспоминания из ее жизни. Ей показалось, что она слышит низкий смех своего отца, радостное ржание нетерпеливого коня и свист ветра, когда они с папой неслись по широкому лугу навстречу горизонту.
Изольда взяла Кристиана за руку и повела к стойлу отцовского коня по имени Королевский Золотой. Почуяв приближение посетителей, конь высунул голову из стойла и приветливо заржал. Его уши радостно подергивались, ноздри широко раздувались, он топтался, глядя на них умными глазами. Изольда склонила голову к шее коня и облегченно вздохнула. Она всегда находила здесь покой.
— Привет, красавчик! Разве ты не хочешь поцеловать меня?