— Горе тебе, град обреченный! Горе вам, люди, слепые в сердце своем!
Белобрысый малыш лет семи, уцепившись за материнскую юбку, изумленно уставился на него.
— Кто это, мама?
— Идем скорее. Не видишь — сумасшедший.
Арат Суф шел во дворец в прекрасном настроении. Сегодня утром он долго, обстоятельно беседовал с Фаррахом и остался весьма доволен. Прекрасный молодой человек, острый ум, большие способности. А главное — он мыслит как государственный деятель. Благо страны превыше всего. Не то что покойный принц Орен — тот всегда был дураком и прекраснодушным мечтателем.
Да, Фаррах — это то, что нужно. На него вполне можно сделать ставку. И отряд Верных Воинов — прекрасная идея. Во дворце давно назрели большие перемены. В последние годы царь окружил себя верноподданными дураками, лизоблюдами и шарлатанами в расшитых мантиях. Эти-то хуже всех! Смотрят на звезды, сыплют песок на расчерченные круги, раскладывают свои богомерзкие карты и вселяют в царя несбыточные надежды на то, что его сын жив. Давно пора вычистить всю эту погань из дворца. Больше того, давно пора навести в стране порядок, и отряд Верных Воинов тут весьма кстати.
Но Великая Династия прервется. Что ж, очень жаль. Но сказано в Заповедях — всему есть начало и есть конец, так что порядок вещей нарушаться не должен. В случае смерти царя без наследников, престол наследует доверенный придворный, носящий титул Первого друга царя.
Последний раз такое случилось в Сафате почти тысячу лет назад, когда к власти пришел Ресават, основатель Великой Династии. Правда, все упоминания об этом событии в летописях тщательно уничтожены или заменены позднейшими вставками. Так что теперь невозможно определить, что же произошло на самом деле. Но как бы то ни было, Великая Династия законно воцарилась и правила страной долгие годы.
А теперь доживает последние дни.
Проходя через дворцовые ворота, Арат Суф милостиво кивнул в ответ на низкий поклон стражника. Но тот почему-то смутился, густо покраснел и что-то шепнул ему на ухо. Арат Суф нахмурился, брови гневно сошлись над переносицей. От хорошего настроения не осталось и следа.
Да уж какое там хорошее настроение! Арат Суф был просто вне себя. Одним махом он преодолел крутую каменную лестницу и вихрем ворвался в царские покои, едва успев придать своему лицу подобающее выражение почтительности. Склонившись перед царем в низком придворном поклоне, он произнес:
— Великому царю Сафата желает здравствовать и радоваться тысячу лет его ничтожный и недостойный слуга!
Царь выглядел плохо. Серое лицо, мешки под глазами, а главное — испуганное, молящее выражение лица, как у ребенка, который проснулся ночью и вдруг увидел крысу под кроватью. Он вяло махнул пухлой ладонью — разрешил сесть, значит. Арат Суф еще раз поклонился и скромно присел на низкий резной табурет у дверей.
Молчание повисло в воздухе, как туча перед грозой. Царь медлил, а Арат Суф не смел начать разговор первым. Наконец, он решился:
— Ваше величество! Мне донесли, что Жоффрей Лабарт сегодня был здесь, но никто не предупредил меня вовремя Я не поверил.
Царь недовольно поднял бровь:
— Это почему же? И с каких пор ты стал столь дерзок, что требуешь у меня отчета и входишь без доклада? И разве я стал так немощен и глуп, что позволю моим слугам помыкать мною?
Его лицо вдруг стало жестким. Куда девались страхи, болезнь, старческая расслабленность?
А царь тем временем продолжал:
— Но я сам хотел тебя видеть, а потому прощаю тебя. Угадывать желания господина — это похвально. Может, ты так долго читал свои книги, что и мысли научился читать, Хранитель Знаний?
Царь усмехнулся и посмотрел ему прямо в лицо. Нехороший это был взгляд, нехороший. И даже долгая беспорочная служба его не спасет. В лучшем случае дело пахнет почетной отставкой и негласным пожеланием жить только в загородном поместье. А в худшем… Дворцовые подвалы близко. Только теперь придется прогуляться отнюдь не в книгохранилище, а совсем в другую сторону.
— Так вот. Вчера я говорил тебе про человека по имени Фаррах.
— Да, ваше величество. Я уже беседовал с ним. И только восхищение вашей мудростью могло заставить меня пренебречь этикетом. Это действительно достойный во всех отношениях молодой человек. Он всей душой предан Династии.
Царь досадливо поморщился:
— Не перебивай. Сегодня же он будет отправлен на границу, в дальний гарнизон. А тебе, Хранитель Знаний, — он отчеканил каждый слог, — я хотел сказать, чтобы ты поменьше вмешивался в государственные дела.
Арат Суф побледнел и плотно сжал и без того узкие, бледные губы. Он понимал, что именно сейчас, в эту минуту, вся его власть и влияние уходят, словно вода в песок. Да что там власть! Сама жизнь висит на волоске. А царь все смотрел прямо перед собой, и под его тяжелым, ненавидящим взглядом книжник чувствовал себя неуютно, будто голый на базарной площади.