Это хорошие люди. Они выстроили свой мир, добрый и теплый, во многом опередив свое время… Да и наше тоже.
И совсем скоро они все будут обречены на ужасную смерть.
Когда Олег вернулся в храм с кувшином молока и караваем хлеба, Жоффрей Лабарт был уже мертв. Он лежал на полу, вытянувшись во весь рост, и на его одежде засыхала кровь, почти черная в полумраке храма. Все вокруг было перевернуто вверх дном, цветные витражи разбиты вдребезги, а отверстие в полу, из которого вырывалось голубоватое пламя, завалено огромным камнем-валуном. Откуда он только здесь взялся?
Хрустя осколками стекла под ногами, Олег осторожно подошел ближе. Зачем-то потрогал руку старика. Она была тяжела и холодна, как камень. По морщинистой щеке ползла божья коровка, будто кровавая слеза.
Олег долго стоял перед безжизненным телом. Горе и ужас обжигали его сердце. Но вместе с тем было и странное облегчение… И пустота. Будущего больше не существует, а значит, его можно изменить.
Ну, или хотя бы попытаться.
Олег больше не помышлял о бегстве. Неожиданно он обрел веру и мужество. Что бы там ни было, какая бы страшная судьба ни грозила ему, он вернется в Сафат и сделает все, что сможет, ради того, чтобы изменить то будущее, которое люди сами выбрали себе из-за своей глупости, трусости, невежества и жадности.
— Будь осторожен, чужак! Никого нельзя спасти насильно.
Хрипловатый, насмешливый голос Жоффрея Лабарта заставил Олега вздрогнуть. Неужели он все-таки жив? Олег долго смотрел по сторонам, пока не сообразил, что и этот голос теперь звучит у него в голове. Неожиданно он ощутил огромную благодарность ко всем своим незримым помощникам и советчикам.
— Может, это и называется шизофрения, но без вас я бы точно не выжил. Спасибо, ребята, — почему-то сказал он вслух и направился к выходу.
Олег уже стоял в дверях, когда услышал какой-то шорох в углу. Он подошел ближе и отшатнулся. Скорчившись, на него снизу вверх смотрело какое-то создание, отдаленно напоминающее человека. Огромная, будто налитая жидкостью голова как-то странно дергалась. Спутанные сальные волосы космами свисали на лоб. Тощее тело, покрытое гнойными язвами, кое-как прикрывали зловонные лохмотья. Более отталкивающего и жуткого создания Олегу не доводилось видеть за всю свою жизнь.
Преодолевая отвращение, Олег подошел ближе. Человек пристально наблюдал за ним, бормоча что-то вроде «блы, блы, блы»… Его глаза блестели в полумраке из-под косматых бровей, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Олег даже растерялся — как столь жалкое существо может излучать столько злобы? В замешательстве он оказался слишком близко, когда человек вдруг неожиданно быстро и ловко выпрямился во весь рост и бросился на него. Олег слишком поздно заметил в его руках огромный нож. Длинное отточенное лезвие сверкнуло на солнце.
В первый момент Олег не почувствовал страха. В голове засела только одна мысль — лишь бы не коснуться этого существа. Он попытался оттолкнуть его — и человек отлетел к стене. Нож выпал из его руки и упал на пол. Только сейчас Олег увидел, что лезвие уже запятнано кровью. Бедный Жоффрей Лабарт… Он быстро подобрал нож и приготовился к обороне. Как бы то ни было, он не даст убить себя без боя, а такому уроду и подавно.
Противник поднялся на ноги не сразу — видно, сильно ударился о стену головой. Держась рукой за висок, он подвывал жалобно, как раненое животное. Олег попытался подойти ближе, на всякий случай держа нож наготове, когда незнакомец бросился на него снова. Олег и опомниться не успел, как грязные кривые пальцы с обломанными ногтями сомкнулись у него на шее. Он уже чувствовал у себя на лице чужое смрадное дыхание и видел совсем близко глаза, в которых огнем полыхало безумие. Теряя сознание, он ударил ножом снизу вверх, вложив в этот удар всю силу горя и ярости. Несчастный еще стоял на ногах несколько секунд, пытаясь зажать рану рукой и как-то странно, утробно мыча, потом силы оставили его, и он мешком повалился на пол.
Он вытянулся во весь рост, изо рта хлынула кровь, глаза закрылись. Олег стоял над ним и тупо смотрел на свои руки. Он все еще не мог поверить, что этими руками убил человека… Даже такого.
Олег уже думал, что все кончено. Конечно, он защищал свою жизнь, но на душе все равно было гадко.
— Эй, ты кто такой? — зачем-то спросил Олег.
Лучше бы он этого не делал.
Умирающий вдруг открыл глаза и улыбнулся, показав черные гнилые осколки зубов. Он смотрел Олегу прямо в лицо, и этот взгляд хотелось немедленно стереть, смыть, содрать вместе с кожей, как ядовитую слизь. Потом он облизнул растрескавшиеся губы и сказал совершенно четко, каким-то деревянным голосом: