— Нет, — твердо ответил Вершитель. — Если бы нам повезло, этого боя не было бы вообще. Просто привыкни к мысли, что часть того, на что я рассчитываю, не поддается логическому объяснению.
— Вершитель, — фыркнул Публий. — Я когда-нибудь это пойму?
— Надеюсь. Одному мне будет тяжело. Везде не поспеешь. Два Вершителя — всяко лучше. Хотя бы потому, что тогда ты не будешь задавать дурацких вопросов.
Они улыбнулись, но в этой улыбке было слишком много горечи.
— Мы не слишком опаздываем? — спросил легат.
— Нет, поспеем в самый раз. Публий, мне нужен твой легион. Остальные слишком измотаны. А нам необходимо выступить прямо сейчас.
— Эх, иллюминаты, просветленные. Куда ж вы без нас, простых смертных? Я прав?
— Я не могу тебе приказывать, но в противном случае наша победа обернется ничем.
— Победа. — Публий покачал головой. — Если бы этот Франциск действительно уперся — не пройти нам мимо него. Увязли бы до вечера, а то и еще на день, если все ваши силы настолько измотаны, как ты говоришь.
— Мы показали превосходство своего духа, — возразил Бьярни. — Их было больше, и все-таки мы выстояли, дождались помощи, мы умирали, но не отступали. Наше боевое мастерство оказалось выше. Это — победа, Публий. Но, как и у всякой победы, у нее привкус горечи.
— Может быть, ты прав. Центурионы, когорты с пятой по десятую — строиться. Мы выступаем на Небесный Престол, — распорядился Публий. — Вспомогательным отрядам и первым четырем когортам разбить лагерь, позаботиться о раненых и похоронить павших. Последнее усилие, солдаты! — крикнул он. — Нам доводились походы и потруднее! Покажем высшим, что сделаны мы не из грязи, а из прочнейшей стали!
Дружный крик легионеров и звонкие удары мечами о щиты были ему ответом. Все-таки Первый легион любил своего легата и готов был идти за ним куда угодно.
Не скажу, что мне жаль было Синод. Скорее, я жалел о том, что силы и способности входящих в него людей были обращены во Тьму. Тысячи лет они писали историю Луны кровью высших. Тысячи лет они вершили историю Земли теми же методами. Все религиозные войны целиком на их совести, как и вражда доменов. Неудивительно, что последняя страница этой летописи была написана тоже кровью, только кровью самого Синода.
Никто и никогда не узнает, как умирали последние, считавшие себя бессмертными вершителями судеб. Нельзя сказать, что были они слепы. От их внимания не укрылись брожения в рядах их слуг. Они боялись измены, боялись удара в спину. Им ничего не было известно о судьбе плутонского Конклава — только сам факт его уничтожения. Они не знали, как пал Меджлис, они боялись. Впервые за много-много тысяч лет в сердцах, закаленных ледяными ветрами времени, вновь появилось это чувство. На сей раз им противостоял не Хансер и Иллюминат, просто смахнувшие с пути тех, кто посмел на него встать, не Гальдрикс, вершивший приговор за предательство. Все они оставили в покое Синод, не развязали войны. Но сейчас против Воинства Небесного шла неведомая сила. И Синод был для этой силы не досадной помехой, а целью. Неизвестность — только она порождает настоящий страх.
И этот страх странным образом сочетался с редкостной самоуверенностью. Воистину, кого Бог решает покарать, того лишает разума. Прекрасно понимая, что ангелы и архангелы ничего не смогут против них сделать, члены Синода все-таки удалили из Эдема всю стражу. Те, в чьей верности не было сомнений, отправились в казармы, на боевые посты, туда, где, казалось, они смогут предотвратить мятеж. А ведь достаточно было оставить стражу — и все могло сложиться по-другому. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. И последний акт драмы разыгрался в безлюдных залах Эдема без свидетелей.
Лишь выжившие ниндзя клана Кога знали, как умирают бессмертные, но они-то уж точно никому ничего не скажут. Их дзенин Хирото отобрал самых преданных и самых умелых. Фульк опоздал к началу и вынужден был восстанавливать события, строя догадки. Членов Синода оставалось восемь из тринадцати. Одного херувима убил Хансер, одного — Гальдрикс, трое серафимов пали в бою с Иллюминатом-Проводником.
Я не думаю, что у Хирото было много времени на подготовку. Тем большего уважения заслуживает то, как успешно сработали его люди. Они учли опыт предыдущих попыток и сделали все в том же стиле, что и неудавшиеся убийцы Агия, но гораздо эффективнее.
Фульк подозревал, что всех бессмертных атаковали одновременно по какому-то сигналу. Они не успели объединиться, прийти на помощь друг другу. Каждый сражался за свое бессмертие в одиночестве. Сперва их забросали сюрикэнами, потом атаковали бойцы с двумя мечами, нанося множество неприцельных ударов, а из-за их спин ударили нагинаты. Потом с помощью кусари-кама их растянули на полу и начали рубить тонкими стальными пластинами. Жертвы среди ниндзя, конечно, были. Но против каждого бессмертного сражалось не меньше десяти плутонцев. При этом они умудрялись не мешать друг другу, а действовать эффективно и слаженно. Когда Фульк вышел из Теней, пол в огромном зале был покрыт мелкими кусочками рубленого мяса и костей. Посреди зала стоял старый дзенин с нагинатой в руке, а у его ног лежало девять стальных клеток, в которых покоились головы, ограниченные со всех сторон, неспособные отрастить тело.