— Мы посмотрим твой южный сторожевой пост, а потом мы к тебе в гости, Ксения Степановна обещалась нас вкусным ужином накормить и мы расскажем все наши последние новости.
Километрах в десяти выше по течению Енисея на нашем береге была терраса небольшого займища и рядом с ним Леонов разместил сторожевой пост. До поста уже была проложена тропа. Займище хоть и небольшое, примерно восемьсот на триста метров, но сена на ней накосили удивительно много. И хочешь, не хочешь, а пришлось прокладывать тропу под телегу. На посту сейчас караула не было, обходились ежедневными объездами тропы.
На следующий день мы с Ерофеем хотели посмотреть дорогу на север, поэтому остались в Усть-Усе на ночь. Один я бы управился за день, но последняя рана не давала капитану покоя. Он вида не подавал, но я и сам видел, как ему тяжело. Рука плохо слушалась и Ерофей усердно тренировал левую.
Ужин удался на славу. Ксения была умелой готовницей и порадовала нас своими блюдами. После ужина мы вышли, как говориться, в народ. На вечерние посиделки собралось всё взрослое мужское население Усть-Уса и несколько вдов. Я хотел, чтобы мой рассказ услышали главы всех семей Усть-Уса.
После моего рассказа воцарилась невероятная тишина, казалось даже природа притаилась. Сержант сидел, опустив голову, след клейма на лбу налился кровью, в глазах стояли слезы. Ксения обняла мужа и прижала его голову к своей груди.
— Ваша светлость, а если Катька не напишет указ? — в наступающей темноте я даже не разглядел кто спросил.
— Конечно хорошо будет если Россия перестанет считать нас врагами. Но это всё больше императрице надо. Не напишет указ, усилим караулы и будем дальше жить. Если полезут к нам, отобьёмся. Сейчас я в этом уверен. Вы вон какие мосты строите.
На север до речки Каракерем была проложена тропа в обход Джимовой горы. Первые километры до безвестного ручья это была не тропа, а вполне приличная дорога.
Поездкой в Усть-Ус мы остались очень довольны. Я не представлял каким образом можно здесь прорваться. Ерофей был такого-же мнения.
Потянулись дни и недели спокойной размеренной жизни. Всё шло своим чередом. К Рождеству Петр Сергеевич обещал передать нашей гвардии еще одну четырехорудийную батарею, вооружённую новыми 76-ти миллиметровыми орудиями.
Новизна этих орудий заключалась в увеличенной длине ствола и поворотного механизма. Увеличение длины ствола до тридцать калибров дало нам увеличение дальности стрельбы до семи километров непрямой наводкой и четырех с половиной на прямой наводке. А появление поворотного механизма — это возможность наведения орудия в горизонтальной плоскости. Я во время войны чуть ли не полгода воевал в дивизионной артиллерии и устройство матчасти знал очень хорошо и мне не составило труда всё это нарисовать и описать. Пару лет нашим заводским умникам и рукоделам есть чем заняться.
Но после изготовления первых восьми орудий мы с Петром Сергеевичем решили, что задачей номер один для завода является, говоря языком классиков марксизма-ленинизма, создание средств производства, то бишь говоря простым русским языком, создание всяких машин, станков и так далее но списку.
Вернувшись от Леонова, я попросил могучую четверку: Петра Сергеевича, Якова Ивановича, Петра Евграфовича и Игната написать для меня план своих действий и занятий на ближайшие — цать месяцев. Господин управляющий, то есть инженер Маханов, не моргнув глазом, тут же с улыбкой протянул мне несколько листов на которых был подробно расписан требуемый план. Я быстро пролистал его и развел руками, добавить к написанному мне было нечего. Пока нечего. Заниматься прожектерством явно не стоило и Петр Сергеевич расписал всё совершенно правильно, надо довести до ума всё начатое.
У Игната в плане стояли работы с нашей артиллерией и выполнение заказов Леонова. Его страничку я прочитал очень внимательно и подняв глаза увидел смеющийся взгляд Петра Сергеевича.
— И что смешного, уважаемый, вы углядели в моих действиях? — с улыбкой спросил я.
— Вы, Григорий Иванович, так внимательно изучаете производственные планы нашего технического гения, что у меня появились нехорошие мысли.
— И какие, если не секрет?
— Вы хотите Игнату еще что-то поручить.
— Почти попадание в десятку. Вы знаете, что такое электричество? — наука только-только подступалась к этому неведомому зверю и до начала изучения электричества как точной науки еще было далеко, хотя уже прошло тридцать лет как изобрели Лейденскую банку.
— Известно и я даже видел демонстрацию Лейденской банки, — ничего удивительного в этом не было, только дураки всерьез считают, что Россия была дикой и невежественной страной.