Проходит несколько минут, а я с тою и молчу, разглядывая листки.
! — Ваша светлость, как мы отстрелялись? — раздается чей-то женский голос.
Напряжение не дающее мне говорить как-то разом спадало, я заулыбался.
— Разговорчики в строю! Все по домам, холодновато что-то. В тепле будем решать.
На обед Машенька пригласила всю комиссию и своих боевых подруг, Софью и Анфису.
Обедали чинно и не спешно. Когда все закончили трапезничать я решился подвести итоги наших стрельб.
— И так, дамы и господа, наши женщины сегодня не словом, а делом доказали, что они оружием владеют не хуже наших мужчин. А некоторые даже лучше. Мария Леонтьевна и Софья Васильевна предлагают сформировать женские гвардейские десятки. Я думаю надо с ними согласиться, — я усмехнулся, — тем более, что это получается простая констатация факта. Ксения Степановна такой десяток уже сформировала, да и в станице можно сказать десяток уже есть. Поэтому я предлагаю назначить Софью Васильевну командиром двух женских десятков Усинска и пусть она также закончит их формирование в станице и на Северах.
Я ожидал что хоть кто-то не согласиться со мной, но даже тесть только крякнул и промолчал. Поэтому я продолжил.
— Если нашим дамам, не дай Бог, придется воевать, то только в качестве стрелков, лошадь это средство передвижения. Сейчас пять женских десятков будут нашим горячим резервом. При любом раскладе Усть-Ус у нас надежно прикрыт, такими силами они от любого врага отобьются. Главное, чтобы патронов хватило. Если женские десятки все-таки пойдут в поход, что сразу говорю, возможно только в самой безвыходной ситуации, когда совсем не останется мужиков, то только имеющие детей. Бездетные пусть сначала рожают. В любом случае один женский десяток остается в Усинске, смешанный десяток в Мирском остроге, пять на пять. В пограничном остроге всегда мужики, женщины только как усиление. Товарищ капитан, — обратился я к Ерофею, — согласен с моей диспозицией?
Ерофей кивнул.
— Согласен.
— Тут у нас трое членов Совета, Лукерья Петровна, вы согласны, — Лукерья Петровна рассмеялась.
— Конечно, ваша светлость.
— Тогда получается решение принято, но на завод бумагу все равно пошлем, надо знать и их мнение.
Гости стали расходиться, но я попросил остаться Ерофея, Панкрата и Казимира.
— Вот какие вопросы я хотел бы решить. Первое, кто будет командовать нашей артиллерией?
— Предлагаю командира первой батареи Емельяна Ильина, наукам только обучить желательно, — с ходу предложил Ерофей, он видимо уже решил для себя этот вопрос.
— Как скажешь, — я артиллеристов еще плохо знал и целиком полагался на Ерофея. — Теперь такой вопрос, ты у нас еще хворый, давай Казимир будет твоим заместителем, а Панкрат пусть занимается одним Усинском, тем более дел тут теперь прибавиться. Как ты на это смотришь?
— Положительно, — Капитан тяжело вздохнул, и неожиданно признался, — болит иногда так, хоть на стену лезь.
— Вот и ладненько, так и запишем, граф Малевич твой заместитель. Да приказ напиши, о его производстве в старшие лейтенанты, Ильина в лейтенанты артиллерии, своей жены тоже в лейтенанты, да и Леонова пора в лейтенанты производить. Тем более к него теперь два гвардейских десятка. Панкрат, Казимир, вы не против такого решения?
Я еще раз задумался, правильно ли я решил. Сомнения просто разрывали мою душу.
— А знаете мои дорогие, это неправильно. Переиначивать ничего не будем, но дамы наши в бой не должны идти. Пусть несут караульную службу, учат стрелять молодых и неумех-мужиков. Даст Бог отобьёмся и так. А потом потихоньку свернем эту лавочку.
Поздним вечером я пошел к нашему благочинному. Отец Филарет ждал меня и заранее закончил все свои дела. Мы несколько недель практически не общались на отвлеченные темы. А сегодня мне крайне необходимо было знать его мнение о моем решение призвать наших женщин на военную службу.
Но наш разговор начался с другого. Улыбнувшись как никогда по-доброму, отец Филарет спросил меня:
— Попробуйте, Григорий Иванович, угадать, кто только что меня покинул?
Я на все сто был уверен, что это был наш новоиспеченный старший лейтенант.
— Граф Малевич, ваше преподобие. Он влюбился в нашу Евдокию и хочет на ней жениться.
— Я, Григорий Иванович, порадовался за него и Евдокию Васильевну. Буду молиться за них, особенно за его грешную душу. Надеюсь Господь услышит мои молитвы и помилует его.