И лишь осторожно подойдя к самой кромке воды, где по берегам среди камней было просто огромное количество гадюк, Григорий понял, в чем дело. Вход в порог преграждала огромная плита, с которой основное количество воды сваливалось в огромную яму. Из этой ямы вырывалась грохочущая и бурлящая пенная масса. Кроме шума воды, на пороге раздавался грохот от падающих в него камней. Справа от плиты неслись большие валы. На самой плите был большой завал, нанесенный только что закончившимся половодьем. Вот в это завал плоты просто и уткнулись, а сзади в них, скорее всего тут же, приткнулись следующие плывущие по реке деревья. Они и прикрыли плоты так, что разглядеть все это можно было только от самой кромки воды.
— А вы что, к воде не подходили? — спросил мужиков Григорий.
— Гадюк то тут ого-го, мы и забоялись их. Да и ночь уже почти была. Кто же знал, что плоты только от самой воды видать! — виновато ответил один из них, остальные просто промолчали.
— Видели, как я шел? — мужики закивали. — Вот и вы так. Ежели кто босиком, идти сюда не надо, только в сапогах. Портки в сапоги. В руки берите палки и шумите ими побольше, змеи расползутся, — мужики тут же начали заправлять портки и искать палки. — Да под ноги хорошо смотрите.
Через полчаса удалось заарканить плывущий очень близко к берегу большой одинокий кедр. Помучавшись изрядно, его удалось причалить к завалу поперек реки. Течение быстро прижало его к берегу и завалу, образовав довольно шаткий мостик до завала, длиной почти двадцать метров.
Соблюдая осторожность двое мужиков аккуратно пробрались к завалу. Григорий хотел пойти сам, но приехавший к этому времени дедушка Фома не пустил его:
— Балбесов, которые на медведя могут пойти у нас хватает, а вот головастых ёк. Так что другие пусть идут, — дедушка Фома показал на мужиков. — А ты мил человек дальше кумекай.
Через пару часов работы соорудили достаточно широкий, а самое главное надежный мост от берега до плота, который последним уткнулся в каменную плиту порога.
— Ну что дедушка Фома, как думаешь лучше сделать, на руках перенести на берег мешкиили разобрать завал и вывести плоты с мешками? — спросил Григорий. — Я склоняюсь, чтобы сразу разобрать. День на закат пошел, до темноты можно не успеть. А тут на Енисее бывает так, налетит внезапно буря и таких дел натворит, что ого-го. Завал этот в миг на щепки разнесет.
— Ну тогда давай, Григорий Иванович, будем разбирать завал, да не мешкая.
Григорий представился по имени-отчеству, рассудив, что от этого его статус сразу же будет выше всех остальных, в восемнадцатом веке еще не было принято простых смертных именовать по отчеству. Петр Первый уже ввел в документооборот отчества, а Екатерина Вторая закрепила и вид отчества по рангам. Окончание «вич» и соответственно отчество Иванович как бы причисляло человека к одному из первых рангов, императрица таким видом отчества наградила только первые пять рангов. Или как знак особого уважения или каких-то суперзаслуг, например купцы братья Строгановы носили отчество Иоанникиевич. Право на такое отчество они получили за присоединение к Москве Урала и Сибири. То, что бывшего управляющего пугачевцы звали по отчеству, говорило об огромном к нему уважение и авторитете.
— Пошли, дедушка, гонца, пусть народ сюда потягивается, — дедушка Фома кивнул. — И давай, дедушка, командуй, а я пойду тут по окрестностям жалом повожу.
— Жалом? Это как? — дедушка Фома озадаченно посмотрел на Григория.
Пчелы и осы, перед тем как ужалить, задом где жало, водят, — Григорий показал рукой и засмеялся, — туда-сюда.
— Надо же как ты сказал, жалом повожу, — дедушка Фоматоже засмеялся. — Ну что ж походи, поводи жалом, а мы поработаем.
Оставив начавших работать мужиков, Григорий направился к речке Казыр-Сук, устье которой было в нескольких сотнях мерах от порога и на южном берегу которой отряд разбил свой лагерь. Именно при попытке переправиться через эту речушку казаки и попали в засаду.
Григорий знал, что по южному берегу Казыр-Сука проложена торговая тропа, которая имеет несколько пересечений с Мирской торговой тропой, по которой можно было пройти в Усиновскую долину.
Григорий углубился в лес и сразу же вышел на торговую тропу, достаточно широкую и утоптанную. Когда он направился на поиски тропы у него возникло острое предчувствие чего-то необычного. Когда Григорий углубился в место, то это чувство просто стало его захлестывать.