– Как погулял по Росеюшке вор-бандит Пугач, так мужик и про Бога стал меньше вспоминать. Чуть-чуть его прижмёшь – зубы скалит.
– А ты по сусалам его, по сусалам, да чтоб кровушка потекла. Ишь, свободу почувствовали антихристы, напрочь стыд потеряли!
– Не помогает. Чуть что, бегут на вольную в Новороссию. Обратно ужо никоими силами их не возвертаешь. С Потёмкиным связываться – себе дороже. Как жить-то?.. – вельможи одновременно тяжело вздохнули.
Надо сказать, обилие дождей, как и вся российская погода, английского посла, представителя Туманного Альбион, дождливого и пасмурного, интересовала мало – привык к подобному на родине, а уж непокорность русских мужиков англичанина не интересовала и вовсе. Но Гарриса неприятно удивил совет одного из вельмож: «По сусалам его, да чтоб кровушка потекла…» Такая кровожадность никак не соответствовала простецкой, добродушной внешности сановников. «Вот и пойми этих русских…» – подумал посол. Из вежливости он старался поддерживать с ними беседу, но как и многие, в ожидании императрицы тоже нетерпеливо поглядывал на двери, надеясь хотя бы на короткую беседу с ней.
Один из вельмож достал из кармашка своего кафтана вошедший в моду, а особенно во Франции, увесистый брегет134.
Гаррис, с презрением относящийся ко всему, что любят французы, недовольно фыркнул и демонстративно достал свои часы – серебряные, с чудесным боем (естественно, английского производства). Повертел их в руках, давая возможность этим нудным русским рассмотреть истинно английскую вещь, затем нажал на кнопку, крышка открылась, раздался мелодичный звон. Однако огорчённые возможными убытками собеседники не обратили внимания на чудеса английской механики. Гаррис с досадой захлопнул крышку и, пробурчав извинения, отошёл в сторону.
В одиночестве он остановился возле окна и с показным равнодушием стал разглядывать накрытую плотным слоем серых облаков набережную Невы. Странно, но именно эти облака, так похожие на хмурое британское небо, его успокоили. Он повернулся к залу и вымученно улыбнулся, просто так, в пространство. Однако сие действо привлекло к нему внимание публики.
Мнительному Гаррису показалось, что из группы, где в компании вице-канцлера Остермана находился заклятый враг Англии французский посол маркиз де Жюннье, в его адрес раздался язвительный смешок. Мало того, Гаррису почудилось что смеялся даже не сам посол, а его племянник, секретарь посольства де Корберон. «Какая наглость!..» – возмутился в душе английский аристократ и от злости едва не топнул ногой. Взглянув в сторону французов, Гаррис встретился взглядом с испанским послом, и, как ему опять показалось, тот смотрел на него, посла Великой Британии, с усмешкой.
– Это уже слишком… – зло пробурчал английский посол, однако на его лице расплылась улыбка, и он мило раскланился с испанцем. Дабы скрыть своё недовольство, Гаррис отвернулся.
Последнее время Испания, как и другие страны Европы, весьма нуждалась в России. И это было хорошо!.. Все пользовались услугами английской палаты, учреждённой в русской столице, а теперь… Подлые испанцы тоже учредили в Петербурге своё торговое представительство. Древесина, пенька, парусина в больших количествах на испанских кораблях отправлялась в далёкую страну, но уже без посредничества англичан. Английские купцы и казна теряли большие деньги. «Понятно теперь почему раздаются смешки в мой адрес», – решил Гаррис.
Память услужливо напомнила ему сведения об отношениях его страны и Московии ещё сто лет назад, во времена Ивана Грозного. Уже тогда торговля между этими странами процветала. Русский царь хотел даже посвататься к Елизавете, да что-то не получилось… После смерти Грозного у англичан была возможность занять русский престол, и опять сие действо не случилось.
– Упустили время… Сейчас бы не немка на русском престоле восседала, а предки английского короля Якова. И я бы не стоял в роли просителя, а уж тем более, не был бы объектом насмешек, – беззвучно бормотал посол и совсем неожиданно и неизвестно для кого прошептал:
– Неблагодарные!..
Гаррис шумно вздохнул. «А теперь что? Сражаемся на три фронта: с повстанцами, с той же проклятой Францией, да ещё и Испания подключилась…» – размышлял про себя Гаррис и от возмущения сжал кулаки.
Однако внешне неудовольствия посол не показывал. Сделав вид, что не слышал колкости в свой адрес, он стал расхаживать по залу и вежливо раскланиваться с присутствующими. Время тянулось медленно.
Чтобы развлечь себя, Джеймс достал часы, открыл крышку, послушал звон, закрыл и вдруг, словно ребёнок, подбросил часы вверх.