А мне нет.
Не знаю, как долго я сидела, всхлипывая и размазывая по лицу грязь. Было так обидно, что я не могла дышать. Ну что за подлые твари! Я чуть богу душу не отдала на этом огороде, вкалывая, как раб на плантациях, я даже запретила себе оторваться, чтобы сходить на родник за водой или поискать фрукты! У меня до сих пор болела каждая клетка тела, а они…Они пришли, закутавшись в мою же простыню и спокойно вынесли семена! Не сомневаюсь, они стащили бы их в первый же день, если бы могли проникнуть в дом!
Я горько всхлипнула. Лучше бы и украли сразу. Не было бы так жаль потраченного труда и обманутых надежд!
В душе зрела холодная ярость.
Я поднялась, кое-как стряхнув с себя комья налипшей земли, проковыляла до сарая и вытащила копалку.
Ну и пусть, что вокруг стояла глухая ночь, освещаемая лишь луной, иногда выглядывающей из-за плывущих туч, что в чаще за забором притаились дикие звери. Я просто не могла больше сидеть и оплакивать свою судьбу!
Сейчас я ничего не боялась, и копалка в моих руках была карающим мечом правосудия.
Глава 6
Было темно, но скоро глаза привыкли, и я перестала спотыкаться. Стояла тишина. Гейры притаились, словно их никогда и не было на Острове. Спрятаться при их размерах было просто, но я не могла смириться, что проиграла, и проревела не хуже мышат, наевшихся озверина:
— Ну что, подлые трусы? Попрятались?!
Тишина. У ручья я потыкала копалкой в колючий куст, но добилась только, что снова исцарапала ноги.
— Ну что же вы? Такие смелые и в кусты? — заорала я. Ярость вздымалась во мне, требуя крови. — Ну вот что! Верните семена сейчас, и я вас прощу!
«Может быть», — злобно добавила я про себя, раздувая ноздри.
Мне никто не ответил. При своих коротких лапках эти паразиты не могли уйти далеко. Значит, сидят, притаившись, где-то в темноте и прядут зелёными ушами, ожидая, когда мне надоест орать, и я уйду.
Сжав кулаки, я замычала от ярости и невозможности изменить то, что натворили эти бессовестные воры. Вырыли половину семян, истоптали весь огород. Неужели из-за этих мелких пакостников я останусь на Острове навсегда?!
Ну уж нет! Это вам так не пройдёт! Я вам устрою такое, что пожалеете, что посмели подойти к моим вещам там, на пляже! Ярость клокотала во мне, вспенивалась, поднималась, грозя перелиться через край. Не помню случая, чтобы я так бесновалась. Да это уже была не я, а моя тёмная половина.
Подняв к небесам прищуренные глаза, я злобно спросила луну:
— А ты куда смотрела?! Не до меня было? А ну, погуляй! Отдохни, раз ни на что не годишься! — и вскинула руку, притягивая тучу.
Это удалось неожиданно легко. Чёрные клочья торопливо поползли к сияющему диску и как-то злорадно в одно мгновение заволокли его.
— Так просто? — с ядовитой усмешкой произнесла я, оглядываясь в наступающей тьме. — Ну а немного дождичка? Да с молнией и градом? Кто тут у нас не успеет добежать до норки? Что, гады мохнатые, развлечёмся?
Кажется, моё ухо уловило слабый испуганный писк, но сейчас мне было на это наплевать.
Я развела руки плавно, широко, мощно, и подняв лицо к небу, проговорила-пропела:
— Приди, гроза!
Холодный влажный ветер ударил в лицо, и я засмеялась незнакомо, демонически, а потом и вовсе захохотала во всё горло. Раскинула руки, подставляя лицо ветру, наслаждаясь мощью стихии и упиваясь своей властью над ней.
Простыня билась за моей спиной как белый плащ, уже не скрывая наготы, волосы развевались, взлетая вокруг головы, извивались, как змеи.
Грозовые чёрные тучи поплыли по небу. Они рвались под напором крепчавшего ветра, расползались клочьями, сбивались в глухо ворчащий громами ком прямо надо мной, а я продолжала повелевать:
— Пролейся вода, вода изо льда! — и снова взмахнула руками, рывком опуская тучи ниже, почти до самой земли, так, что, казалось, можно потянуться на цыпочки и коснуться непроглядно чёрного края.
Писк стал громче. Кусты передо мной заходили ходуном, в них явно зрела паника, но я только усмехнулась, злобно и удовлетворённо.
Меня уже было не остановить. Первая горошина града больно ударила по щеке. Я рассмеялась, крикнув:
— Да! Лей, не жалей!
Простыня взметнулась надо мной, образуя защитный полог. По нему застучал крупный острый град, падавший сплошной ледяной стеной, но как он ни бесновался, не мог пробить колдовскую защиту моего щита. Зато от деревьев и кустов вокруг полетели отсечённые листья и веточки, а жалобные крики гейров перешли в стоны.