- Я ничего уже не хочу. Ничего, - отчаянно. Утопила лицо в ладонях, давясь уже новым накатом истерики. - Алё-ён, - горько, - почему я тогда не умерла?! Почему? Почему не дали?! Почему я до такого докатилась?! Почему?!
- Ну, - несмело. - На всё воля божья.
- Я не знаю, что мне делать, - в голос вновь произнесла то, что уже мантрой отбивал мой пульс рассудка. - Просто не знаю...
- И не делай, - внезапно. Еще сильнее сжала в своей хватке. - Обдумайте еще раз все хорошо, сообща. Поженитесь, родите. И все наладится.
- Мы, - захлебываясь позывом сумасбродства, рассмеялась я, - и так женаты, - в позоре отвожу взгляд.
- Ну так тем более! А тут вдруг... что не так пойдет, и все: считай приговор на всю жизнь. Да и потом! Ва-ань... это же ребенок! Это... не болезнь и не проблема. Это радость. Да, приносящая заодно некие сложности, но... тем не менее радость! Поверь моему опыту - с его рождением... все ссоры, все эти бредни, страхи - все отойдет на второй план.
- А если я его тоже буду ненавидеть? Точно также? - в страхе уставилась ей в глаза, вымаливая правды, истинного предсказания. Верного решения.
- Кого? - оторопела та.
- Ребенка. Как отца его.
Обомлела. Но миг - и наконец-то совладала с собой. Вздернув бровями, шумный вздох. Взор коло - и снова мне в лицо:
- Вообще-то, это прежде всего твой ребенок. Тебе его вынашивать, выкармливать, воспитывать. И поверь, когда он родится...
- Ален, - перебиваю ее. - Мне только девятнадцать, зачем мне все это?
Вонзаю в нее взгляд, полный укора, будто это она в чем-то виновата. Будто она меня тащила под венец...
- Ну... Девятнадцать, так девятнадцать. Когда уж получилось. Не пятнадцать. Отличный возраст. А если останешься вообще навсегда без детей, что тогда?
- Из детдома возьму, - рыком, отворачиваясь.
- Ага. Легко сказать, да тяжело сделать. Не каждый сможет вынести эту ношу до конца и достойно. Вань, - отдернула меня за локоть - не поддаюсь, - если сомневаешься - не делай. Молю тебя, не делай. Ведь потом все осознаешь до конца, а будет уже поздно... Не простишь себе никогда. Поверь! Не делай. Ребенок не должен платить за грехи отцов. Он не виноват... и не заслужил, чтоб его убили. Ручки, ножки заживо оторвали.
Поежилась я от ужаса. В страхе уставилась на нее:
- У меня еще маленький срок.
- И что? - грубо. - А сердечко его уже бьется. Он там, - коснулась вдруг моего живота, - живой. Понимаешь? Прошляпили? Прошляпили. Бог дал - дал. И нечего идти против судьбы. Смирись - и подари ему счастье. Ты мать - и это в твоих силах. Подари ему жизнь. Ведь у него... кроме тебя, способного на это, никого нет. Ты единственная, кто ему сейчас нужен. А он - нужен тебе. Иначе бы... не сомневалась. Не сидела бы здесь со мной и не лила слезы.
***
Не смогла. Я не смогла.
Едва открыла дверь, как с порога... встречающему меня, вновь разозленному моим отсутствием, мужу:
- Я беременна.
***
Сказать, что Леня сильно вдохновился, переменился - соврать.
Конечно, он стал мягче, да и близость... стала, что ли, более учтивой, аккуратной, в остальном... еще не раз мне пришлось убеждать, что я тогда соврала... и до него, как и ныне, у меня никого, кроме него, мужа, нет и не было. И этот ребенок исключительно от него.
А после... и вовсе гинеколог объявил мораторий на интимную жизнь, основываясь на возможной угрозе выкидыша. Недели затишья. Недели счастья.
А Лёня... Лёня мне даже цветы стал порой дарить. Отчего еще страшнее становилось.
Знакомы, вроде, давно, живем вместе не первый месяц - а человека этого вообще не знаю. Что он захочет в следующий миг (убить или просто обнять) - даже близко не предполагаю.
***
Наверно, я первая жена, которая так отчаянно мечтала, чтоб у мужа появилась любовница. Чтоб он к ней шел за близостью и ласками, а не ко мне. Чтобы от нее требовал все то, что должна отдавать жена в кровати. Накормить, помыть, постирать - что угодно. Я буду твоей служанкой. Но только... не постель.
Врала. Нещадно всем и вся врала, что живот внизу тянет, болит, что токсикоз шквалом, да и давление помогало, а потому почти сразу на сохранение положили. Хотя... Лене все же досталось несколько "лакомых" ночей. А уж как ластился, сколько нежности и заботы проявлял! Будто до чего-то сверх хрупкого и сверх вожделенного добрался. Как никогда. Что даже я сама не выдержала и разревелась от взрыва чувств, от оксюморона прошлого и настоящего.
- Малышка, ты чего? Котенок, не плачь! Ну хочешь... не сегодня? Устала, да?
Тошнота тотчас подступила к горлу.
Удушить хотелось. Его. Себя. Всех на свете. Сколько лжи и притворства. Ведь задень его хоть пальцем, поступи неправильно, прояви лишнюю, неверную эмоцию - и получу сполна.
Демон, который не мог вот так раствориться. Пропасть. Он есть. Он здесь. И я его чувствую.
Но время стирает границы... и память. Плохое забывается, хотя внутренне напряжение так и не смогло меня навсегда покинуть.
Родила.
Лучшая клиника. Лучшие врачи. Поддержка любящего мужа - и родила... мальчика.
Глава 25. Химера идиллии
***
Так или иначе... я смирилась.
Алена была права. Когда родился малыш, всё остальное просто отошло на задний план. Все эти предрассудки, паника, глупые надежды и мечты. Всё кануло в Лету.
Я нужна этой крохе, и никого больше нет у него помимо меня. И я все сделаю, чтобы он был счастлив. Даже если цена тому - моя собственная жизнь, судьба.
Прошла и паника, гнев, ненависть к Лене. Безропотность и здесь поселилась. Он старался быть заботливым, внимательным мужем, добытчиком, защитником семьи - а я... хорошей хозяйкой в доме и покорной женой. Даже постель перестала быть для меня адом.
Со всем смирилась. Приходила ночь - и я выполняла то, что обязана выполнять любая жена. Долг. Самый что не есть... супружеский долг. И временами это даже приносило мне удовольствие.
Аннет. Еще одна мудрая советчица, женщина в моей судьбе. Хотя, наверно, ее метод я и сама интуитивно знала... (тогда еще, на даче, когда со Шмелевым решилась: выпивка выпивкой, но все же происходящее осознавала и было действительно добровольно, хоть и в пылу гнева, обиды, боли). Но... тем не менее... совести, наглости мне не хватало, видимо, на такое самостоятельно решиться. А тут - с чужой подачи, как некое добро... на возможность сохранить мир в семье, равновесие в себе... и силы не сойти с ума, существовать и дальше.
Со вторым ребенком пока решили повременить, дабы сначала этого до ума довести. Пусть чуть старше станет, тогда и о прибавлении подумаем. Леня подумает. Так что таблетки противозачаточные отныне пила с позволения, не таясь.
Отныне и навсегда я стала Ванессой Серебровой. Я нашла в себе смирение и приняла свою судьбу. Долг есть долг. И его надо отдавать. Будь это перед отцом, мужем... или сыном.
***
С родителями я больше не общалась. В принципе, как и вообще ни с кем другим: ни подруг, ни друзей. Всё свое внимание уделяла семье и домашним хлопотам.
Свекровь и свекор хорошие мне достались. И пусть и слова доброго от них не дождешься, зато и злым не баловали. Сын взрослый, а потому и нос свой даже не показывали... За что без меры благодарна.
Внука видели строго по праздникам, и то... в основном его сам Леня к ним возил на сей светский раут (дабы побыть без тотального контроля молодой, перепуганной мамочки). И не то, чтоб недолюбливали меня или Малого. Нет. Просто люди такие, да и у них дел по горло. Настоящий выходной, по сути, выпадал исключительно на все те же праздники. Праздник становился праздником, и я могла хоть немного передохнуть.