- Не была я для тебя никогда "малышом" и не буду! И не надо мне тут... свои дифирамбы заливать! НЕ НАДО! - откровенно дерзко, грубо. Унижая, добивая собеседника. - Пока я тут всё не облевала!
- Что ты несёшь?! За языком следи, а?! - резкое, разъяренное в ответ. Наконец-то искреннее. Правдивое. Настоящее. - Ты посмотри, в кого ты превратилась? С тобой человек пришел поговорить. Душу, может, открыть. А ты? Что собака с цепи сорвалась.
- Да, я собака. И что? ЧТО? А про твое "может" - это ты прав. Действительно. Ибо не было такого, и никогда не будет! Даже ты сам, нагло заливая мне в уши, не веришь себе! Не веришь, что это когда-либо будет возможным! Да и не надо оно! Слишком поздно! Если вообще когда-то было впору! Так что забирай - и уходи! - кивнула на его подачки. - Увидимся на заседании!
- Да уж... хорошо на тебя твой зек влияет. А что будет потом? А с нашим сыном? Ты хоть еще помнишь, что он у тебя есть? Или вы там, прям при нем... тр*хаетесь?
- А тебе бы только знать, как я с ним сплю. Не твое дело! И Федьку не трогай! Мы его любим и тебе не отдадим! Это - наш сын!
- Вот родишь ему, - едко, - и будет ваш. А это - МОЙ. ПОНЯЛА? - не менее дерзостно, нежели "гопник" из подворотни.
- И рожу. Не переживай. Скоро - рожу.
Гневом, выстрелом. Добивая жертву.
Видела. Всё видела: выбросил букет и конфеты в ближайшую мусорку, а вот подарок забрал: конечно, чего добру пропадать? Небось, продумал всё и чек сохранил. Сдаст - драгоценные денюжки свои вернет и пойдет обдумывать новый план... как испоганить мне жизнь. Как добить то, что не удалось сломать, разгромить, уничтожить... Надеялся, что, выгоняя меня (нас) из дома, я размозжусь и больше не поднимусь? Выжила. Назло всем вам - ВЫЖИЛА. И счастлива. Со своими двумя Федьками - я счастлива, и этого вам не отобрать.
***
Такого поворота событий... даже я не ожидала.
Нет, я была уверенна, что Серебров не упустит возможности нагадить нам в наш "семейный пирог счастья", но чтоб... до такого опуститься - это было выше моих сил. И выше моего понимания.
Если бы не успокоительные, что мне любезно прописал гинеколог, я бы точно рехнулась.
Мама! Моя "дорогая", "горячо любимая", маман примчалась. Якобы профилактическое обследование в больнице (ежегодное), вот только в этот раз... уж слишком сложно (здоровье уже не то), тяжело морально и физически, ей так часто мотаться туда, к себе в районный город, и сюда, в областной центр, дабы сдать все анализы и пройти необходимых врачей. А потому... ТА-ДАМ! Она останется у нас с Рогожиным... ненадолго, может, на пару-тройку недель пожить. Человек, у которого за душой никаких особых затрат, столько недвижимости, которую сдает в аренду, у которого... денег мама не горюй, нет... она не может позволить себе не только снять номер в гостинице или квартиру, нанять такси или еще что (ведь не каждый день-то ходить), вдруг решила резко сэкономить, да заодно возобновить давно утерянные родственные связи. Внука знать не знала, а то прям подарками задарила. Притащила и мне платья (на два размера меньше - за что я получила порицание, что "разжирела, как бочка" (цитата), и что пора думать, что и сколько ем). Ну а мой "сожитель" (и вновь цитата, яд в сторону Рогожина) - ее откровенно раздражал, хотя всячески терпела, рисуя вежливость и учтивость. Да только той жеманности хватало ровно настолько, что едва Федька за порог, как тотчас плотину прорывало - и такие помои оттуда лились, что даже бы бобры захлебнулись.
Я пыталась. Искренне пыталась ее игнорировать. Пыталась терпеть и понять, а после просто стала грубо обрывать, едва заводилась шарманка. Как и Федя, старалась лишний час где по улице побродить (с ребенком на детской площадке посидеть), чем возвращаться в родные пенаты. А та не спешила - ой, как не спешила обратно, домой. То еще что-то вдруг понадобилось пройти, то еще...
А затем и с Рогожиным уже даже стали цапаться. Да так жутко, что страшно становится. А Федька терпит. Сквозь зубы отвечает, но терпит. А та только - давит и давит. Добавляет, да так, что уже и я готова на нее кинуться. А Рожа - молодец: держит себя в руках. А если и передозировка - то, хлопнув дверью, просто уходит в спальню (в зал, где мы втроем, с ребенком, нынче и разместились). Телевизор на повышенную громкость - и давай тонуть в колючих мыслях, пытаясь уснуть.
- Ты мне только правду скажи, - громом огорошил меня Рогожин, едва мы отвели Федьку в садик, и остались на улице вдвоем, без лишних свидетелей.
- Что? - испуганно шепнула я, поежившись. Чувствую жуткое, неладное.
- Это мой ребенок? Тот, которого ты сейчас носишь. Я не хочу считать, или выпытывать, - поморщился от боли. - Один раз. Один вопрос - один ответ. Только скажи правду. Прощу всё. И буду любить как родного. Но только сейчас. Соврешь - узнаю: не прощу. Никогда. И это уже будет твоя вина. Настоящая.
Обомлела я от заявленной жути. Очи округлились. Волосы зашевелились на голове.
- Ну? - откровенным требованием.
- К-конечно, твой! - взрывом. - Федька! Ты что? - еще сильнее вытаращила я на него очи. - Это что, она? Это моя мать тебе такое наплела? Или что? Та откуда ей вообще что-то обо мне знать! Я когда к ней приезжала - она меня выгнала! Федя! - отчаянно. - Помнишь, нашу встречу, когда ты ко мне приехал? Квартиру еще ограбили?
Молчит. Изучает взглядом. Жует взволнованно эмоции, мысли.
- Так вот, - поспешно продолжила я. - Это был последний раз... с ним. Он тогда... Он, - спрятала виновато, пристыжено взгляд. - В общем, он узнал... и был скандал. Черти что, в общем, творилось, - зажмурилась от страха. - И то там... не то, чтоб... И всё, сколько еще месячных после того прошло! Да и таблетки противозачаточные я после него пила! А ты... та наша встреча. Судя по подсчетам моим и гинеколога, ты как вышел из СИЗО... Тогда, в тот день, когда мы друг от друга почти целый день не отрывались! И это уже через несколько месяцев после того, как он меня выгнал. Лишь тогда я залетела. От тебя... - несмело кольнула его взглядом (чуть проще стало его выражение лица, напряжение спало, хотя все еще хмурится; боль искажает уста). - А "от тебя" я таблетки не пила. Мы и так предохранялись. А лишней перестраховки... я не делала. Ты можешь злиться на меня, - стыдливо прячу очи. - Но... в душе, на самом деле, хотела всего этого. Не так скоро, конечно, но... очень хотела. Потому... если судьба, то судьба. И так вышло.
Вдруг движение - и притянул к себе. Короткий поцелуй в губы - обнял, крепко сжал в своих объятиях.
- Я люблю. Люблю вас всех троих.
- Я знаю, Федь. Знаю, а потому безумно благодарна за все. И очень... очень я, мы, и Федька, любим тебя. Ты для нас - всё. Я никогда не стану тебя обманывать, или предавать. Честно... - обмерла, стыдясь. Резанули лезвия воспоминаний душу и плоть изнутри. - Честно, я Его так ненавидела. Сереброва, что хотела аборт от него сделать. И даже пошла. Но... в последний момент отговорили. Я очень. Очень-очень рада, что в моей жизни есть Федька, мой сынок. Но всё бы отдала, лишь бы он был бы от тебя. Да невозможно... Уж как есть... А второго, еще одного... от этого демона рожать? Нет, не смогла бы. Фу, - поморщилась. - Не напоминай. Я так рада, что вырвалась из того ада. Ты даже не представляешь, как... Он омерзителен. Он всегда был для меня омерзителен. Федечка, - силой отстраняю. Глаза в глаза. - Это твой ребенок. Однозначно твой. Я тебе клянусь.
- Не надо, - злобно. Обнял, прижал к себе обратно - невольно уткнулась носом. - Прости меня... прости, что сомневался. Что поддался на тот берд.
- Я тебя люблю. И не предам.
- Я тоже тебя люблю, Ванюш. - Шумный вздох. - Скорее бы уже вас развели, да всё то дерьмо закончилось. Забыли мы всё.
- И я этого хочу, Федь. Безумно хочу. А мать - не обращай на нее внимания. Не выгнать же ее? Я надеюсь, скоро доделает свои дела - и уедет к себе домой обратно. Она хоть и... но все же мать. Не могу я ее так - пинок под задницу.