— Злобные враги коммунизма и так называемый литератор-антисоветчик Солженицын, изгнанный по требованию трудящихся за пределы нашей прекрасной Родины за клеветнические измышления и нашедший приют под крылышком мировой империалистической буржуазии и ее прислужников, которые... Да, так что я хотел сказать? Ага! А также так называемый академик, отщепенец Сахаров, которому тоже не место в наших рядах, который спекулирует на терпении и гуманности нашего родного правительства и всего нашего народа... Подумать только, что еще человеку нужно было! Правительство дало ему все! В академию допустили. Премии дали. Награды. И все мало, оказывается! Да, так что я хотел сказать? Ага! Так вот, они утверждают, будто у советского народа вера в коммунизм пошла на убыль. Какая гнусная клевета!!! Посмотрели бы они, с какой любовью, с каким энтузиазмом трудящиеся нашего района строили этот замечательный Лозунг!!! Совершенно безвозмездно!!! Это ли не пример нового, коммунистического отношения к труду?!!! Не свидетельствует ли это о том, что вера в коммунизм с каждым годом, с каждым десятилетием крепнет и ширится??!! Свободолюбивые народы Африки... Тут вот товарищ уже выступал...
Когда наконец-то удалось заткнуть фонтан канарейкинского красноречия, товарищ Цветиков выкрикнул все положенные «Да здравствует...» и «Слава...» и перерезал ленточку. Лавина машин, из которых отчетливо доносились проклятия по адресу идиотов, устроивших этот спектакль, ринулась на проспект Марксизма-Ленинизма прямо но направлению к желтому зданию гуманитарных институтов Академии паук. Канарейкин умчался в своей персональной машине. А я... За каким чертом, спрашивается, я тут торчал, если мне даже не дали пары слов вякнуть! А я вынужден был тащиться домой па общественном транспорте с двумя пересадками.
Я
С двумя пересадками! А я — не кто-нибудь, а заведующий отделом теоретических проблем методологии научного коммунизма, т. е. ведущим отделом института, директором которого пока еще является Канарейкин. Я — доктор философских наук, профессор, член редколлегии ведущего философского журнала, член многочисленных ученых советов, комитетов, комиссий, обществ,
автор шести монографий и сотни статей. Мой учебник переведен на все полузападные языки — польский, болгарский, чешский, немецкий, венгерский. Собираются даже на румынский переводить. Общепризнано, что на ближайших выборах в академию я наверняка прохожу в членкоры. Даже подонок Васькин из Высшей партийной школы (ВПШ) примирился с этим неприятным для него фактом. И вот — с двумя пересадками! Кому сказать — не поверят. Можно было бы, конечно, взять такси. Но на такси денег’ не наберешься. А цены растут с каждым днем. К тому же таксисту надо давать чаевые, что крайне унизительно. Нам-то никто чаевые не дает! Можно было бы пройтись пешком. Тут не очень далеко. Но это непринципиально. Профессор, почти членкор, и пешком! Не положено по чину.
НАШ ИНСТИТУТ И ОТДЕЛ
Наш институт занимает верхние этажи Желтого дома. Если смотреть от центра, то правое крыло верхнего этажа занимает наш отдел. Раньше, когда наступление коммунизма ждали со дня на день, а ежегодное снижение цен на копейку даже у неверующих вселяло надежду, что это вот-вот случится (чем черт не шутит, вдруг и в самом деле построят!), наш институт был очень маленький. При Никите, когда наступление коммунизма чуточку отодвинули на жизнь неопределенного «нонешнего поколения», институт увеличился вдвое. А после того, как Никиту скинули, цены стали неудержимо расти и обещания бесплатных благ стали восприниматься всеми чисто юмористически, институт дважды удвоили. В связи с известными всем событиями создали и затем укрепили сектора по борьбе с антикоммунизмом и ревизионизмом, по развитию марксизма братскими компартиями Запада, Востока, Севера и Юга. И теперь наш институт но числу сотрудников (одних аспирантов из союзных республик больше сотни!) стал одним из мощнейших научных учреждений страны. Пятьсот авторских листов ежегодно! Если среднюю книгу считать в двадцать листов, то это