- Че-то ты быстро, - неожиданно кто-то сзади. Обернулись – Валентин. Стукнул тот по плечу Федьку дружески, отчего мы оба даже невольно пошатнулись. Взор на наглеца – отвечает тем же: то на меня, то снова на Рогожина. Весело продолжил Мазуров: - Мы тебя до утра уже не ждали. Вон, - махнул рукой, - каких элитных тружениц тебе отфильтровали.
- Да ну их, - заржал смущенный Федор. – Хуже вашей «чупы» - думал сдохну.
Загоготал вокруг народ. Улыбнулась и я – но без особой радости, задора: в голове вовсе иные мысли. Украдкой взгляд на Мирашева – сидит опечаленный, грызет свой резиновый, местами подгорелый, шашлык и неохотно отвечает на какие-то вопросы собеседника…
Шумный вздох. Да уж… Федька. Вовремя ты. Не то слово… вовремя.
Глава 9. Мира
Глава 9. Мира
***
Приткнуться, опереться на балку-опору беседки… - и уставиться на Федьку, сидящего за столом, лишь иногда позволяя себе метнуть взгляд на его соседа (через одного)… который тоже, то и дело, не брезговал бегло жалить меня взором.
- Так че там… за тема, что, мол, на спор год не матерился? – послышался, различаю голос Рожи среди общего шума. Вперился тот на Мирашева, заливаясь смехом.
- О-о-о! Это да! – нагло вклинился Мазуров. – То еще было время! Как нас Мира изводил своими философско-этическими загибами!
- Так уж и изводил! – загоготал, давясь не то иронией, не то смущением Мирон. – Что уж там? Были молодыми – чудили, как могли…
- А то ты сейчас не чудишь, - заржал неожиданно Майоров (еще один друг-товарищ-брат Миры: Виктор, он же – Майор; плотно сбитый дядька: не человек – а целый шкаф; и, если верить внешности, то раза в два нас с Федькой по годам будет старше). Подошел ближе. Склонился над столом, схватил что-то с общей тарелки и принялся жевать.
- А ты че… как неприкаянный? – метнул на него удивленный взор Мирон. - Где бродил? Че-то давно тебя не видел. Думал, уже жена приехала - домой забрала.
- Ага, забрала… - коварно ухмыльнулся тот.
- И че тогда еще здесь? – едкое, подыгрывая.
- Да с бабой он был! – не выдержал кто-то и гаркнул, где-то сбоку.
- Цепкая попалась, - ядовито-озорная ухмылка Виктора. – Долго не отпускала.
- Водяра – зло, - гыгыкнул Мирашев.
- Да по*** на них! Ты лучше про спор расскажи! - нагло перебил их Рогожин, заливаясь хохотом.
- А, - ухмыльнулся Мирон. – Да… - Едва осознанно взгляд метнул на меня, а затем уставился на собеседника, Федьку. – Да ниче такого… особенного. Поспорили на здание. Один упрямый… «человечек» всё никак продавать мне его не хотел. Я уже и так к нему, и так. И бабла предлагал, раза в два выше реальной стоимости: по**й, сосите свой леденец на палочке и дальше. Ну, я и забил – другие дела есть. Да и варианты… - похуже, но не бедствуем… в этом плане. А через пару месяцев какие-то уроды сожгли эту его, усадьбу. Он ко мне – с ментами, с малявой: мотив, мол, возможности, отсутствие нормального алиби. Ну как… я-то, конечно, быстренько второе себе организовал – но не отвязались. В итоге, я сам потом этих упырей и нашел, привел – так и так: «Держи виноватых, только отъе*ись. Ментам не сдам, подтверждать не стану. Сам с ними – решай: че надумаешь, то и делай. Только с тебя теперь - руины твои погорелые, эдак подгоном в благодарность». Мне-то, на самом деле, этот дом и нах*р не вср*лся – всё равно под снос планировал. Но этот идиот – не пробивной, опять рогом уперся: не отдам, орет… мол, че хочешь делай, а не отдам, б***ь… "невеже" (до сих пор помню это его е**нутое слово). Ну да! Как же? Я же – дебил, отморозок, а тут же - мать ее, историческая ценность! Не оценю... всю красоту и важность по достоинству. П**дец, а я стою, смотрю: одни огарки торчат, а этот старик всё равно распинается, заливает мне про какую-то там значимость. В общем, доспорили до того – что заключили этот е**чий договор: я не матерюсь на людях год и не устраиваю попойки и драки – и тогда он безвозмездно мне всё дарит. А типок-то видный был - многих знал... да и с ним самим приходилось еще долго разные вещи тереть, в разных областях работать, сталкиваться. Так что, если буду оступаться - большая вероятность, что сам перед ним спалюсь, или свои-чужие сдадут. Ну, короче, че? Идет, говорю. Пи**ец! Помню… как меня ломало! Прям выворачивало наизнанку. Бесило всё до одури! Убить готов был всех. Особенно беда с лексиконом вышла. Я же тогда… мат-перемат, где надо и не надо (это сейчас – проще). А тогда – полный боекомплект: имелся и использовался по-стахановски. Пока телка мне одна не подсказала, филолог, мать ее, - рассмеялся вдруг, давясь неловкостью, явно перебирая какие-то свои тяжелые, тайные мысли, воспоминания, - замену им найти. Ну, я и повелся.
- Ага, - вмиг заржал кто-то из толпы. – Помню, как первый раз нам свой «пюпитр разобранный» выдал – мы думали, сдохнем от смеха.