Зорич Александр
Светлое время ночи (фрагменты, главы 1-11)
Александр Зорич
Светлое время ночи
(фрагмент; главы 1-11)
ГЛАВА 1. ЗВЕРДА ЗНАЕТ ВСЕ НА СВЕТЕ
"Могуч и прекрасен варанский лес! Привольно здесь и охотнику, и рыбаку, и детям."
Из "Засапожной книжечки" Валиена окс Ингура
1
Человек, которого Овель знала под именем Лагхи Коалары и который по ее мнению приходился ей законным мужем, а Своду Равновесия - законным гнорром, был сейчас похож на теленка, потерявшего свою мамку.
Овель исс Тамай, утонченная аристократка, никогда в жизни не видела живого теленка. Но крупному рогатому скоту и его умильным повадкам было посвящено значительное место в недавно увидевшем свет романе "Эр окс Эрр и грюты". А потому сравнение с теленком было первым, что пришло ей в голову, когда в комнату ворвался высокий молодой мужчина небесной красоты.
Лараф окс Гашалла, он же с недавних пор - гнорр Свода Равновесия, обладатель тела Лагхи Коалары - уже успел преодолеть первый, пожирающий сознание ужас. Книга, его подруга, поставившая заурядного провинциального лодыря над всеми магами Варана, потеряна. Скорее всего - похищена. "Но мы еще посмотрим кто кого", - зловеще пришептывал внутри Ларафа какой-то новый голос.
Теперь Лараф искал не "Семь Стоп Ледовоокого". Он понимал: продолжать поиски подруги в прежней лихорадочной манере бессмысленно.
Лараф искал другую книгу. Какую? Этого-то он как раз решить и не мог.
Он вообще плохо отдавал себе отчет в своих действиях. Лараф не понимал даже толком, как и почему его занесло именно во дворец, на Буковую Горку, а не к начальнику охраны здания Свода или в Дом Внутренней Службы. Ведь, следуя элементарной логике, книгу следовало бы в первую очередь поставить на розыск.
Овель некоторое время наблюдала за метаниями своего супруга. "Он что, как-то пронюхал о моей встрече с..."
"С Эгином", - подразумевала для самой себя Овель, но даже отчетливо промыслить это она страшилась. Никто не знал истинных границ могущества гнорра Свода Равновесия. Многие полагали, что гнорру по силам читать мысли. Особенно - столь незатейливые.
"Но тогда следовало бы вести себя иначе", - обтекаемо подумала Овель, разумея, что в этом случае Лагха был бы зол, собран и, наверное, убил бы ее на месте. Или, наоборот, немедленно потребовал бы телесной близости.
- Милостивый гиазир, извольте обратить на меня внимание, - проворчала Овель, когда ей наскучила издерганная суета Лагхи, который торопливо перебирал книги в резном шкафчике. Гнорр извлекал очередную жертву, быстро осматривал ее оклад, взвешивал книгу на ладони, а после досадливо морщился и швырял себе под ноги.
- А? Здравствуйте, Овель. День сегодня препаршивый, не правда ли?
- Я бы так не сказала. По крайней мере, сегодня солнечно. Не соблаговолите ли объяснить, что с вами, милостивый гиазир? Отчего вы отправили на пол мои любимые книги?
Все свои скромные запасы любезности Лараф истратил на "здравствуйте Овель". Поэтому он не сдержался:
- Это вы называете книгами!? Да даже у нас в...
Лараф осекся и наподдал носком сапога по куче авантюрных романов, которая успела скопиться на полу. "...В Казенном Посаде таких было, как грязи", - вот, о чем он промолчал.
"Роковая любовь князя Шаатты" завершила свой путь по воздуху и упокоилась у противоположной стены. Фальшивый карбункул, которым была украшена серебряная оковка корешка, выскочил из своего гнезда и покатился обратно к гнорру, легонько постукивая.
- В задницу такие книги, вот что я вам скажу! - худо-бедно достроил фразу Лараф.
Овель поймала себя на странной мысли: этот сумасшедший, потерянный, невежливый, ударенный пластом штукатурки Лагха в чем-то более привлекателен, чем тот неприступный самовлюбленный маг, которого она знала все эти годы.
По крайней мере, в нем проступило хоть что-то человеческое. В иные дни от Лагхи невозможно было добиться ни одной эмоции - даже в постели. Сейчас он, по крайней мере, не стеснялся показаться злым!
Но существует ведь и кодекс брачных отношений вкупе с представлениями о должном и недолжном, которые следует разделять обоим супругам.
- Немедленно прекратите! - сердито топнула ножкой Овель.
Гнорр не стал препираться. Он сгреб книги в охапку, кое-как водрузил их на место и выбежал прочь.
Спустя некоторое время Лагха вернулся. Он держал под мышкой массивный том с напрочь зачернившимся обрезом. Книга была очень старой.
- Овель, ты мне нравишься, - голос Лагхи доносился будто со дна колодца. - В смысле, я люблю тебя. Если я не вернусь до захода солнца... Впрочем, это по боку.
Не успела Овель подивиться этой пламенной тираде, как Лагху словно ветром сдуло. И уже со двора, из-за частого переплета веранды и витийств голых виноградных лоз донеслось: "Эри, прикажи, чтоб седлали гнедого, вовкулацкая погадка!"
2
Ни друзей, ни союзников в Пиннарине у него не было и быть не могло. Более того - пропажа "Семи Стоп Ледовоокого" свидетельствовала о том, что вместо друзей и союзников где-то поблизости рыщут могущественные враги.
Как это случалось с Ларафом и раньше, его незатейливый план окончательно дозрел уже в процессе совершения. А именно, когда он процедил пароль дня начальнику Виноградной Заставы (по иронии судьбы им оказался тот самый офицер, который давеча мурыжил его и Зверду с Шошей в обличье мулов) и выбрался за город.
"Более всего на свете, более чем любую женщину и более чем любую власть я желаю сейчас встречи с баронами Маш-Магарт", - талдычил Лараф вполголоса.
Он согнал гнедого с тракта, наскоро привязал его к первому попавшемуся дереву и почти бегом пустился в лес. Лес, к слову, здесь был так себе: невысокий, плюгавый, битком набитый бросовыми породами вроде ели и осины.
Как только первые сотни шагов были пройдены и Лараф уговорил себя, что его с тракта больше не видно, он привалился спиной к дереву и прикрыл глаза.
"Как будто и не было ничего. Сейчас проснусь в своей комнатушке в отцовской усадьбе. На дворе переговариваются Перга и Хофлум. В тайнике меня дожидаются "Семь Стоп Ледовоокого", а на фарфоровом блюде - тушеная индюшка и свежий анис, полезный для пищеварения."
К своему сожалению, он отчетливо осознавал, что происходящее с ним не иллюзия. И поскольку без своей подруги Лараф в качестве главы Свода Равновесия аврика ломаного не стоил, выбор у него был незавидный.