Совершенно стеклянные и бессмысленные, глаза профессора уставились на меня. Казалось, что он смотрит, но совершенно ничего не видит.
На правой руке, что он тянул к моему лицу, искрилась перчатка. Будь я одна, огребла бы по полной, но со мной был Ристан, и по полной огреб профессор. Дверь за моей спиной не успела даже толком закрыться, как тут же с грохотом распахнулась вновь, являя злющего темного.
Он резко выдернул меня из рук профессора. Сэнс негодующе вскрикнул и бросился на Ристан, выплетая какое-то заклинание. Защитник мой оказался быстрее. Оглушающее заклинание ударило профессора в грудь, отшвырнуло на несколько шагов и уронило на пол, лишая чувств.
В звенящей, какой-то шокированной тишине, неестественно громко раздался мой хриплый шепот:
– Это что…было?
– Героическое спасение прекрасной дамы? – со злым спокойствием предположил Ристан.
Сэнс был преступно бессознателен и отвечать на наши вопросы не мог, что темного нисколько не печалило. Обыскав артфектора, он без особого интереса осмотрел перчатку, проверил наложенные на нее заклинания, и весомо сообщил:
– Парализующая.
– И что мы будем с ним делать?
– Я бы вызвал ди… – ухватившись за профессора, Ристан повернул его на бок, проверяя не пострадала ли голова Сэнса при радении и цел ли череп, да так и застыл, не закончив фразу.
– Ристан?
– Эри, подойди-ка сюда, – напряженно попросил он.
Лучше бы я не подходила. Лучше бы позволила уговорить себя и осталась там на башне, тогда бы я не стояла сейчас над артефактором и не видела того, что показывал мне темный.
– Это…
– Невероятно, – едва слышно закончил за меня Ристан, не отрывая взгляда от ровного, печально знакомого и все же совершенно не виденного нами прежде, амулета, вделанного в основание шеи Сэнса. Ровный круг с одним большим, гладким камнем по центру приковывал взгляд не хуже фамильного гарнитура правящей императрицы.
– Им управляли так же как измененными и медведем?
– Сложно сказать, – Ристан склонился ниже, – плетения настолько защищены, что их невозможно распознать.
– Но ему можно помочь? – я присела рядом с темным, навалившись на него плечом и с болезненным, нездоровым любопытством разглядывала невозможное – подчиненного чужой воле человека.
– Если создатель этого, – Ристан с опаской коснулся амулета, ничего не почувствовал и хмыкнул, – не нашел способ обойти необходимость полного подчинения личности, то, думаю, у Сэнса есть шанс.
– А если не нашел?
– Значит профессор сломан, и ему уже ничем не помочь.
– Нужно звать директора, – я поежилась, не хотелось даже думать, что будет дальше, – Ристан, давай договоримся, ты пришел проводить меня на завтрак и совершенно случайно спас, ага?
– Совершенно случайно спас, – подтвердил он с усмешкой, – ты права, не стоит расстраивать Хэмкона еще больше и рассказывать ему, что мы нарушили его распоряжение.
Директора мы благоразумно не стали расстраивать, но оградить от этого Инэя не смогли.
– Ты не можешь отдать его градоправителю! – бесновался брат, меряя шагами директорский кабинет, и не находя возможности как-то выплеснуть свой гнев. – Он пытался навредить Эриде и я должен знать, что ему было от нее нужно.
– Стража уже прибыла, его заберут. Просто прими это, – вот уж кто действительно был непробиваемым, так это наш директор.
А я была очень чувствительной и эмоциональной, и мне было отчаянно неуютно в директорском кабинете. Сжимая в руках стакан с печально знакомым и от того еще не выпитым, успокоительным, я старалась как можно плотнее прижаться к Ристану и не отсвечивать.
Я почему-то чувствовала себя виноватой и это было несправедливо. Я же ничего не сделала, в чем я виновата?
– Огден, я должен знать, зачем ему понадобилась моя сестра, до сегодняшнего дня пропадали только мужчины. – Нэй выглядел как человек, которому сейчас очень нужна эта синеватая, не вызывающая доверия, успокоительная настойка. Ему, но никак не мне.
Я не чувствовала себя напуганной, не хотела знать зачем понадобилась Сэнсу, я просто хотела спать.
***
Если бы знала, что меня ждет, после столь неудачной встречи с Сэнсом, попинала бы его, пока он валялся в моей комнате без сознания.
Он заслужил, а мне, было бы легче переносить все тяготы и невзгоды. Вернее, одну белобрысую невзгоду, настигшую меня следующим же вечером, которая просто постучала в дверь и потребовала: