– Собирайся, Эри, сегодня ты ночуешь у меня.
– Но Нэй…
– Никак «но», заклинания Огдена ненадежны, Сэнс молчит, и я не собираюсь рисковать.
Поспорить с тем, что заклинания может обойти любой, кто хоть что-то смыслит в артефакторике, или особенностях поисковой магии, я не могла, но и соглашаться с братом не хотела.
– Тут Лия.
По глазам Нэя можно было понять, что аргумент не засчитан, а я все равно буду ночевать в его спальне.
Утешать в сложившейся ситуации могло только одно – брат хотя бы не храпит.
Утешалась я, как выяснилось, зря, Нэй не только не храпел, ночью он почти не спал и не давал спать мне.
Три подряд лекции на разные темы, но одинаково нудного характера, я выдержала с достоинством и даже успела немножко вздремнуть, пользуясь тем, что Нэй обосновался в своей маленькой гостиной на диванчике, а я в спальне и меня не видно.
В таких условиях я бы могла и вовсе уснуть, если бы он периодически не задавал мне какие-нибудь вопросы.
Не получив ответа сразу, Нэй громко звал меня по имени, я просыпалась, жалела, что не закрыла дверь в спальню, и грустно отзывалась:
– Что?
– Ты уже говорила с Ниарой?
Я пропустила что-то очень интересное и неожиданное, что-то такое, что братец использовал, чтобы перейти в своем монологе с моих злоключений, очень трепавших его нервы, на декана Грит.
– Я работаю над этим, – уклончиво ответила, зарываясь лицом в подушку.
Нэй, помолчал немного и потребовал от меня решительных действий:
– Работай активнее.
– А почему ты сам ее не пригласишь?
– Приглашал, – я представила, как он поморщился говоря это, – три раза, и каждый раз она находила повод мне отказать.
– А если мне откажет?
В гостиной воцарилась мрачная тишина, нарушил которую злобный, бессовестно эксплуатирующий меня, не достойный такой замечательной женщины, как мой декан, родной брат:
– Сделай так, чтобы не отказала.
Придется давить на жалость, поняла я и, воспользовавшись моментом, пока Нэй молчал, вырубилась.
Несколько часов тревожного сна от утреннего приступа острой ненависти ко всему живому меня не спасли, но хоть выглядела я как вполне себе свеженький покойник, а не труп прошлогодней давности.
За всю ночь проспала я от силы часа три, и была безжалостно поднята братом в семь утра.
Он был почему-то бодр и вполне себе энергичен, я хотела убивать.
– Еще парочка таких ночей, – пробормотала я, выбираясь из его ванной комнаты, где успела насмотреться на свое несчастное, помятое лицо, пока умывалась, – и я сама пойду искать этого маньяка, с просьбой меня похитить.
Брат моим словам не внял, лишь отмахнулся, и самолично отконвоировал меня в столовую.
Завтрак был в самом разгаре, все столы были заняты. Все, кроме одного, за которым сидела злая Сенья, и равнодушный Асвер.
Глядя на эту парочку, я была почти уверена, что главной причиной, почему никто к ним не подсаживается, был вовсе не некромант.
– С добрым утром, – вяло поздоровалась я, бесстрашно занимая место рядом с целительницей.
– Добрее ночи, – фыркнул Асвер, любуясь моим помятым видом.
– Эри, вот ты скажи ему, – не здороваясь, потребовала Сенья, от переизбытка чувств с силой проскрежетав ложкой по дну тарелки, – те измененные, они же не нас преследовали, им амулеты были нужны! Мне уже ничего не угрожает, меня не нужно везде провожать.
– Мне не…
– Сэнс к Эриде в комнату тоже за амулетами проник? – едко поинтересовался Асвер.
– Вообще-то…
– Сэнс в управлении, под охраной, – огрызнулась Сенья.
Было видно, что этот разговор у них ведется уже не первый раз.
– А чего происходит-то? – осторожно спросила я.
– Он меня притесняет!
– Она не думает о своей безопасности!
Выпалили они одновременно.
– Накипело, – хохотнула я, комментируя их возмущенные переглядывания.
– Эри, вот где Ристан? – резко повернулась ко мне Сенья, очень выразительно, с каким-то намеком, косясь на Асвера. – Он же тебя не контролирует.
– Ее привел Фьяллар, – некромант эти ее манипуляции заметил и расплылся в ехидной улыбке.
Сенья сдулась, а я с энтузиазмом принялась за завтрак. Есть не хотелось, но в сложившейся ситуации лучше было жевать, чем участвовать в их семейных разборках. Я уже понимала, почему к ним никто не подсаживался, и начинала жалеть, что подсела сама.
И это была не единственная неприятность за день. Грит, словно чувствуя, что от меня сегодня ничего хорошего ждать не стоит, была подозрительно неуловима.
Поймать ее я так и не смогла, надавить на жалость не получилось, обрадовать Нэя согласием не было никакой возможности, потому вечером прихода брата я ждала в самом подавленном состоянии.