– Держитесь. – Фед что есть силы вцепился мне в волосы.
Кое-как претерпев тесноту и близкое знакомство с чужими животами, мы, очумелые, вылезли-таки в конце пристани. Но на крыше склада показался приземистый управитель порта и громогласно объявил, что переправы сегодня не будет.
Толпа разразилась криками.
– Приказ мечевластителя – никого не выпускать, – добавил управитель слабеющим голосом и поспешил скрыться.
Купцы возмущались недолго, на пристани за считаные мгновения стало больше стражи, и волнения, едва зародившись, унялись в самом начале.
– Нельзя плыть? А это тогда что? – Один из купцов указал на две покидающие залив ладьи. – Если они уплыли, значит…
– Глаза разуй, – перебил его другой. – Какой на парусах знак?
Минт прищурился. Я украдкой подняла сетчатое покрывало и тоже всмотрелась вдаль, туда, где к краю моря двигались два судна. На развевающихся парусах угадывалось червенское око.
– Похоже, уплыть могут только жрецы, – с досадой сказал Минт.
– Спрячьтесь, а я осмотрю причалы, – велел Фед. – Кто-нибудь точно нарушит приказ.
– Согласен. Мы устроимся на во-о-он тех ступенях за складами.
Мы с Минтом направились к ступенькам, и наемник по-прежнему не стеснялся пользоваться преимуществом в росте и силе, чтобы расталкивать прохожих.
– Эй, пошел вон! – Минт на ходу дал подзатыльник вихрастому парнишке. – Жулья развелось!
– Ты что, забрал у него монетку? – возмутилась я.
– Я забрал ее у вора, она моя. Хочешь, куплю тебе пирожок?
– Давай и его тоже тогда украдем, чего уж!
– Посмотри-ка, какая честная, – Минт со смехом повысил голос. – Будто не знаю, откуда твой наряд!
Я вспыхнула. Минт остановил лоточницу и купил мне пряник, а себе – ватрушку с ревеневым повидлом.
– Ну, Сёнка, не время быть ханжой.
Голод взял свое, поэтому я протянула руку за угощением, и Минт довольно хмыкнул.
Мы уселись на каменные ступени и какое-то время ели молча, изредка бросая друг на друга косые взгляды. Есть приходилось медленно, отщипывая кусочек за кусочком и просовывая их под сетку.
– Что с ним произошло? – Минт отряхнул руки от крошек и утер рот ладонью. – Фед так изменился…
– Может, ты не заметил, но он стал ящерицей.
– Да я не про это. – Наемник смерил меня строгим взглядом. – А про то, что произошло. Почему он надломился?
– Надломился?
Минт кивнул. Я покосилась по сторонам.
– Елар… Он был учеником Феда еще до меня и так же, как он, странствовал. Елар был лекарем с Пути Созидания и не хотел сидеть в Обители. Он считал, что мы должны делиться знаниями. Помогать. Исцелять.
Я остановилась, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. Минт молчал.
– Совет не хотел его отпускать, но Фед настоял. И Елар лечил людей в Дубравре, пока две зимы назад его не схватили червенцы. Фед бросился к нему на помощь, но опоздал. Елара казнил Алый Ворон. – Я проглотила вставший в горле комок. – Ты слышал о нем?
– Да, – с горечью сказал Минт. – Червенец, который стал наместником Ардонийского царства.
Я завернула оставшийся кусок пряника в холстину и провела рукой по своим наручам.
– Их подарил мне Елар, – сказала я. – С наружной стороны они расшиты маками, а внутри отделаны чешуей аспида. Видишь?
– Вижу, что вашему народу с каждым годом все опаснее находиться в тех землях.
– Поэтому я и еду, разве не понимаешь?
Минт покосился на меня и сдержал вздох.
– Ты это… Прости тогда за сапоги.
– Ничего. – Я улыбнулась. – Еще сочтемся.
Больше никто из нас не проронил ни слова, так и сидели, глядя на море. Царапина на ладони – словно одна на двоих. Так странно было ощущать что-то, связывающее меня с другим человеком… Нареченным братом? Неспроста я, похоже, помянула Елара. Одного брата в Светлолесье я потеряла, но Сиирелл послал нового, и теперь мы оба возвращались на неприветливые земли.
Я знала, что половину Светлолесья покрывали лесные дебри. Они тянулись от снеговых цепей на севере до пустошей на юге, где обитали воинственные кочевники Екадии. От одного царства к другому через лес шло множество дорог: самая длинная начиналась у хребтов Ардонии, рассекала Светлолесье пополам и упиралась в золотые копи Святобории.
Светлолесье помнило век Полуночи, но и в нынешние времена людям довелось воевать. Пятнадцать зим назад царь Ардонии объединился с всадниками Екадийских пустошей и пошел на Святоборийские земли. Говорят, не так страшна была бы эта война, если бы не тайная тропа Мглистого леса, ведь именно по ней незамеченным прошло вражье войско. Когда неприятель ступил на земли Святобории, было уже поздно созывать знамена верных княжей. Война Трех Царств длилась всю осень и унесла много славных мужей. Сам могучий царь Святобории сложил голову на поле брани, и на царский трон сел его младший брат, но, весь за весью, падали они под напором объединенной рати из Ардонии. И не устоять было бы Злату, стольному святоборийскому городу перед этой волной, если бы не случай. Одна ночь изменила ход всей войны, когда царя Ардонии уличили в колдовстве и казнили в своей же ставке.