– Благодарю, – не дрогнувшим, к моей гордости, голосом сказала я и попыталась пройти.
Не тут-то было: наемники преградили дорогу.
Двое довольно рассмеялись, а тот, который держал сапоги, проговорил:
– Постой, мы с тобой раньше нигде не встречались? Лицо кажется знакомым…
Если кто-то успел заметить нечаянное колдовство, мы с Федом оба пропали.
Колдунов нынче нигде не жаловали. Наколдуй что-нибудь в Светлолесье – и бед не оберешься. Здесь, в Сиирелл, нравы проще, но тоже, если прознают, добра не жди. Любую хворь, любую недостачу на тебя спишут да погонят, только успевай от камней уворачиваться. А нет – так и червенцев позовут.
Пока я размышляла, сумею ли добежать отсюда до двери в корчму, один из наемников схватил меня за ворот.
– Нет!
Я вывернулась, запнулась и, кое-как поднявшись на ноги, бросилась бежать. За спиной раздался хохот.
– Эй! Ты чего? – кричали они вслед. – Мы же пошутили! Приходи на Калинов Мост, сапожки заберешь!
Нет, не заберу. Я неслась, пока не скользнула в дыру в заборе, за которым прятался заброшенный сад.
Оглянулась, но погони не последовало. Тогда я выбралась на петляющую меж яблоневых деревьев дорогу, снова остановилась.
Что-то было не так.
Все менялось: туманная дымка легчайшей завесой окутывала заросший сад; город вдали так и вовсе размылся в блекло-золотом мареве. А небо… Грохочущее, тревожно-близкое, оно нависло над городом. Где-то над морем еще оставался клочок небесного багрянца да сливочный пух не тронутых бурей облаков, но ветер безжалостно гнал их, перемешивая с тучами. Закатное солнце с трудом пробивалось сквозь узкие прорехи. Колдовской, таинственный свет.
Все вокруг – и сад, и я – замолкло, притаилось.
Звучала лишь песнь воды, и пахла она травой и морем. Казалось, природа пребывала в сладостном сне, чего-то ждала. Дождь – словно передышка, за которой грянет нечто большее.
Вдруг небо над головой громыхнуло громче прежнего.
Я вздрогнула и обернулась…
Никого.
Капли скользнули за шиворот и вернули к яви: что ни говори, а добром моя рассеянность кончиться не могла.
Я снова побежала, не опасаясь забрызгаться грязью. Каменистая дорога вела вверх по безлюдному саду. Но мне казалось, рядом есть кто-то. Присутствие чужака чувствовалось так же ясно, как и сырость на отвороте плаща.
А вдруг это снова наемники? Вдруг кто-то из них все же видел мое колдовство? Да и червенцы где-то рядом вынюхивают.
Если бы не случай на улице, я бы сто раз подумала, прежде чем прибегать к чарам, но теперь, не выдержав, нырнула за яблоню. Для защиты сплела заклинание, соединив нити дерева с моими.
– Яблоня, – прошептала я, прижимая ладони к шершавому стволу. – Укрой меня!
Я – земля, я – яблоня. Мои корни переплетены с другими деревьями. Дождь сбивает мои лепестки, те падают в лужи и собираются в белые островки.
Лепестки плывут по зеркальной глади, и в той отражается грозовое сиирелльское небо.
Дыхание – неровный ритм, чувства – острее клинка. Каждая тягучая капля, коснувшаяся листьев, ощущается и мной.
– Покажи мне то, что видишь ты, яблоня.
Вода в лужах расходится кругами, я вижу, как дрожит воздух. Вижу, как кто-то двигается сквозь дымку по горячим, прогретым за день камням…
– Покажи мне. Покажи мне того, кто идет за мной.
Близко!
К ступням прильнул холод, и колдовство, такое поспешное и слабое, сорвалось. Лепестки яблони обратились в пепел и опали черными хлопьями на землю.
– Что за…
Я вскочила, готовая пустить в ход и зубы, и кулаки, но чувства вновь сыграли со мной недобрую шутку: ни толпы свирепых наемников, ни еще кого похуже рядом не оказалось. И, только опустив взгляд, я увидела маленький чешуйчатый хвост меж корней дерева.
– Ящерица!
Вот так встреча. Это многое объясняло.
– Аррадо маос! Здравствуй. Чего это ты меня так напугала?
Я присела на корточки и протянула ладонь. Ящерица тут же вскарабкалась, цепляясь коготками за кожу. И на ее спине, вдоль выступающего гребня, я увидела крошечный сверток.
Ящерица – посыльная от Совета. Старшие колдуны Обители нечасто баловали нас своим вниманием, но если уж дождался вестей – жди перемен.
Безлюдный сад и наемники мигом забылись.
Я распутала узел и сняла сверток. На письме была нарисована руна, гласившая, что предназначалось оно совсем не мне, а моему наставнику.
– Что за шутки? – помрачнев, поинтересовалась я у чешуйчатой гостьи, но та лишь склонила голову набок и легонько шлепнула меня хвостом по запястью. – Тебе было лень к нему идти, что ли?