- Ого, небесный уголь! - уважительно пробасил Андрэ. - Да где же тебе удалось его достать?
- Нелегко пришлось, - поморщилась Светлячок, вспоминая прекрасную и коварную Лунную Бабочку, охранявшую это сокровище в башне в Саду Темных корней.
- Я очень тебе благодарен, - Андрэ, благоговейно приняв из рук Светлячка уголь, принялся вертеть его перед глазами, близоруко щурясь. - Прекрасный материал! Я могу с его помощью выковать самое мощное небесное оружие, какое только носили рыцари в этом мире. Имей в виду, если тебе потребуется.
- Спасибо, Андрэ, - сказала Светлячок, - я запомню. Ну что ж, рада была повидаться. А теперь мне нужно навестить твоего собрата по цеху в Анор Лондо.
- Великан, - ворчливо отозвался Андрэ. - Наслышан я о нем. Ты им доверяешь?
- А почему бы и нет? - удивилась Светлячок. - Во всяком случае, он на меня не нападал, в отличие от многих других...
- Ну что ж, дело твое. И счастливого пути, - Андрэ шумно вздохнул и перехватил молот поудобнее. - Осторожней там. Не хотелось бы увидеть тебя среди Полых.
Опустившись на одно колено у костра, Светлячок вызвала в памяти и представила в мельчайших подробностях комнату в Анор Лондо, в которой у такого же костра, привалившись к стене, целую вечность стояла Хранительница Огня. Затем обратилась к силе Великой Чаши и почувствовала, как огненный вихрь мягко обволакивает ее и затягивает в пламя, не обжигающее, а согревающее и наполняющее силой.
Поднявшись с колен в небольшой комнате с янтарно-желтыми стенами, она молча поклонилась Хранительнице Огня (та приветливо кивнула в ответ) и вышла на площадку перед лифтом. Как всегда, возвращаясь сюда, Светлячок на продолжительное время застыла у перил ограждения, любуясь остроконечными крышами, возносящимися в небо, башенками и лестницами с ажурными перилами, залитыми солнечным светом широкими площадями и узкими мостиками. Город Богов по-прежнему был прекрасен... и грозен, как во времена своего расцвета.
Спустившись на хитроумном круглом лифте на следующий уровень, Светлячок прошла сквозь башню с центральным лифтовым механизмом на главную лестницу, ведущую во дворец. На вершине лестницы, как обычно, она столкнулась с двумя стражами-гигантами (после всевозможных мерзопакостных тварей, с которыми Светлячку приходилось сражаться в отдаленных землях Лордрана, эти молчаливые лязгающие доспехами рыцари уже вызывали у нее некое теплое чувство, но другого способа попасть к кузнецу, кроме как убив хотя бы одного из них, к сожалению, не существовало). Разделавшись с одним из них и прошмыгнув незамеченной мимо второго, Светлячок нырнула в кованую дверцу слева от центральных ворот. Там на нее набросились так же хорошо знакомые летучие демоны с копьями, кусающимися разрядами молний (и как обычно, зацепили пару раз). Шипя от боли и досады, Светлячок мощным ударом сбросила одну из тварей с парапета, вторую разрубила наискось пополам и наконец-то вошла в пристройку, откуда доносился стук кузнечного молота.
Кузнец, склонившийся над наковальней, занимал чуть ли не половину маленькой комнаты и до того напоминал Гоха, что Светлячку стало не по себе. Легендарный лучник упоминал кузнеца - своего соплеменника, вспомнила она, наверняка они знакомы.
- Гох передавал тебе привет, - негромко сказала она.
Кузнец с лязгом опустил молот на наковальню и слегка поднял голову.
- Кто это здесь? А, это снова ты. Что ты говоришь? Ты встречалась с Гохом? Так он жив?
- Да, я говорила с ним, - вздохнула Светлячок. - Но жив ли он сейчас, сказать не могу. Временные спирали, сам понимаешь... Кажется, я встретилась с ним в далеком прошлом.
- А, время, - буркнул Кузнец и вернулся к своей работе. - Хорошие были времена, - он шумно вздохнул. - Я ковал оружие для рыцарей Гвина. А Гох... он всегда сам вырезал наконечники для своих стрел...
- У меня к тебе просьба, - сказала Светлячок, - я знаю, что ты можешь выковать оружие, которое будет заключать в себе душу героя. Я принесла тебе одну такую душу, посмотри, что из нее можно сделать, - она достала из особого зачарованного отделения заплечного мешка душу Сифа и протянула Кузнецу. Душа переливалась на ладони, как бы ощупывая своими лучиками окружающее пространство.
Кузнец осторожно потянулся к душе и бережно, как мыльный пузырь, поймал ее на раскрытую ладонь. - Здравствуй, старый знакомый, - пророкотал он. - Сиф, волчонок Арториаса. Помню, как он бегал по замку и выводил из себя стражников...
- Я хочу, чтобы душа Сифа осталась жить в бессмертном клинке, - сказала Светлячок. - Это самое малое, что я могу сделать для него и его хозяина.
- С помощью этой души можно создать уникальный клинок, - сказал Кузнец. - Таким мечом сражался сам Арториас. Меч был проклят, когда Арториас вынужден был заключить перемирие с тварями Бездны, чтобы получить защиту. И все равно эта защита ему не помогла... эх, - Кузнец слегка разогнул спину. - Давай любой прямой меч и подожди немного.
Светлячок сидела на площадке перед пристройкой, привалившись к кованой решетке, смотрела в небо и слушала перестук молота Кузнеца. Наконец стук прекратился, Светлячок поднялась и вошла в мастерскую. Перед Кузнецом на наковальне лежал огромный меч, иссиня-черная сталь клинка словно бы поглощала солнечный свет, по острой кромке пробегали голубые искры.
- Вот он, проклятый меч Арториаса, - сказал Кузнец. - Он переходит в твои руки, чтоб ты закончила то, что не смог завершить его хозяин.
- Для того он мне и нужен, - отозвалась Светлячок, склонив голову, подошла к наковальне, как к алтарю, и почтительно двумя руками взяла меч, ощутив его непривычную тяжесть, таинственную энергию и силу.
- Такому мечу нужны особые ножны, - сказал Кузнец, подавая ей перевязь с ножнами, по виду древнюю, потертую, но еще прочную, явно побывавшую не в одном сражении. - Этой перевязью пользовался сам Арториас. Перед своим походом в Олачиль он заказал у меня новую, а эту оставил мне - на всякий случай. Я сохранил ее, я верил, что она кому-то еще понадобится...
- Ничего себе, - изумленно выдохнула Светлячок. - Перевязь Арториаса! Спасибо тебе, Кузнец...
- Пусть она принесет тебе удачу, - сказал Кузнец. - Обрати свой новый меч против созданий Бездны. И приходи, я всегда рад помочь.
- Спасибо, - еще раз повторила Светлячок и вышла, оставив Кузнеца ковать оружие неизвестно для кого и вздыхать о старых временах.
Средоточие кошмара, разлагающийся труп некогда прекрасного, процветающего города - Новый Лондо. Руины, наполненные гниением, мраком и ужасом, камни, пропитанные криками и мольбами умерших в мучениях тысяч людей. Призраки жителей, не находящие упокоения и стремящиеся утянуть в мир своих вечных страданий каждого, кто придет в проклятый город.
После того, как были открыты запечатанные ворота, вода схлынула с затопленных улиц, и взгляду открылись ужасающие картины: горы раздутых, маслянисто блестящих в мертвенном лунном свете трупов; неописуемые в своей отвратительности твари, похожие на огромные головы с искаженными в агонии лицами, слепленные из полуразложившихся тел утопленников; и над всем этим - вечные сумерки, липкий туман и бесконечные вой и стенания призраков.
Светлячок искала Хранителя Печати среди затопленных руин, не зная, что скажет ему, как убедит отдать ключ от комнаты с механизмом, открывающим ворота, позволить ей спустить воду и взять на себя ответственность за возможное высвобождение Бездны. Однако Ингвард, увидев перевязь с мечом Арториаса, только спросил «Он тебя прислал?» и отдал ключ без лишних разговоров. У Светлячка сложилось впечатление, что Хранитель за столько веков в окружении оживших кошмаров изрядно повредился рассудком. Он рассказал о том, что совсем недавно в город приходил Арториас, победил Темных Духов и помог запечатать Бездну, сказав, что скоро вернется и завершит начатое. Из немного бессвязного рассказа Ингварда выходило, что именно Светлячок и прибыла по приказанию Арториаса, чтобы сразиться с Бездной. Светлячок благоразумно не стала спорить.
Держа в руке меч Арториаса, Светлячок осторожно продвигалась по городу, пересекая затопленные улицы и поднимаясь по склизким, поросшим плесенью лестницам. Повсюду раздавались стенания призраков, постоянно неожиданно выплывавших то из стен, то из пола, а то и из потолка и тянувших к ней свои жалящие руки-щупальца. Проклятый меч одним взмахом милосердно прекращал их тоскливое посмертное существование.